Морган был своего рода патриотом, считавшим, что его собственное обогащение пойдет на благо страны. Он не видел разницы между интересами нации и своими собственными интересами. Хотя он искусно общался с людьми, интересы которых совпадали с его собственными, он с неохотой имел дело с теми, кто чувствовал, что их интересы не совпадают с его устремлениями. Он не верил в принцип неограниченной свободы предпринимательства или вселяющую энергию силу рынка, основанного на принципах конкуренции. Трасты, объединения, синдикаты казались ему рациональными и упорядоченными, и поэтому он превратил себя в их повелителя. Он придерживался принципов решительного руководства, достигал стабильности посредством укрощения пробирающихся к своей добыче кровожадных львов рынка и ограничивал свободу резвых, деструктивных обезьян, занимающихся спекуляциями. С аналогичным рвением он обрушивался на своих экономических противников — будь то главы конкурирующих корпораций, представители конфликтующих работодателей или забастовщики — и принуждал их начать переговоры и согласиться на перемирие. Он редко сожалел о прошлом, жил в настоящем, и ему было все равно, что будет происходить после его кончины.
Сэр Клинтон Докинз, глава его лондонского офиса, описал «Наполеона Уолл-стрит» на вершине своего успеха в 1901 году. «Старина Пьерпонт Морган и его американский дом занимают более господствующее положение, чем Ротшильды в Европе… В совокупности британские и американские владения Моргана не сильно отстают от капиталов Ротшильдов и определенно являются более экспансивными и прибыльными, и… в любом случае США будет доминировать». Посетив Нью-Йорк пару месяцев спустя и побывав в офисе Моргана, расположенном на Уолл-стрит, 23, Докинз выглядел уставшим, но радостным. «Это место, где «разворачивается бурная деятельность», с момента моего приезда произошло очень много событий, с некоторыми из них я не согласен. Но чрезвычайно интересно оказаться в сердце радостей и различных комбинаций Уолл-стрит и наблюдать за огромным нервным возбуждением, с каким работают американцы. Я также полагаю, что отчасти эта жизнерадостность и возбуждение возможны потому, что большинство сотрудников достаточно молоды. Лишь немногие смогут дожить до преклонных лет, работая в таком темпе. Редким исключением является физический и интеллектуальный гигант Морган, в нем самом есть что-то титаническое, когда он приступает к работе. Большинству других придется покидать строй. Полный коллапс случается очень часто… хуже всего этот стресс и возбуждение переносятся в климате Александрии, что усугубляется улицами, покрытыми асфальтом, высокими зданиями и надземными железными дорогами». Докинз стал одним из директоров, умерших в возрасте чуть старше 40 лет из-за чрезмерного количества работы и нервного давления, которые были типичными для методов ведения бизнеса Моргана.
