Телеграфное изложение прошедших событий показывает, в каких экстремальных условиях работали сотрудники резидентур советской внешней разведки и те сложности, с которыми сталкивался центральный аппарат, анализируя мозаику разведсообщений. Критическим в этом отношении стало время с сентября 1939-го по июнь 1941 года.
За неделю до нападения советская внешняя разведка докладывает руководителю страны информацию своего надежного агента — офицера Главного штаба Люфтваффе о том, что все подготовительные мероприятия завершены и германские вооруженные силы находятся в режиме ожидания приказа о вторжении. Другой берлинский помощник сообщал, что для организации вывоза ресурсов из подлежащих оккупации германскими войсками регионов СССР произведены назначения уполномоченных лиц в Москву, Киев на Кавказ, захват которых в соответствии с директивой фюрера надлежало осуществить в кратчайшие сроки. 17 июня начальник внешней разведки НКГБ П. М. Фитин, сопровождавший наркома на доклад в Кремль, лично сообщает об этом Председателю Совета Народных Комиссаров И. В. Сталину, поручившись таким образом за надежность источников ее получения. Сведения о войне поступили и от нашего агента в Главном управлении имперской безопасности, работавшего на руководящей должности в этой службе.
Внешняя разведка не располагала агентурой непосредственно в рейхсканцелярии, но зато имела проверенных, доказавших свою эффективность источников в аппаратах рейхсмаршала Г. Геринга и рейхсфюрера СС Г. Гиммлера, и оба сработали в решающий момент. Иногда можно услышать мнение, что, мол, по каналам разведки шла и дезинформация, преподносившая сосредоточение германских войск вдоль советских границ как прикрытие готовящегося десанта на Британские острова. Действительно, в числе источников берлинской резидентуры оказался человек, подставленный германскими спецслужбами. Но, во-первых, его умозрительные рассуждения перекрывались предметной информацией от других источников, а они однозначно говорили о наступлении «дня Х» — войне. Во-вторых, версия, что немцы приступают к реализации плана «Морской лев», не находила подтверждения на английской стороне, а у советской разведки были хорошие возможности в Лондоне для получения разведывательной информации, особенно документальной. В-третьих, с чисто политической точки зрения провал в проведении столь масштабной десантной операции мог быть катастрофическим во внутриполитическом плане для гитлеровского режима.
