Образы вновь начали сменяться, показали больничное крыло, в котором работала его мама, ее рабочее место, затем вновь несколько планов школы, веселые толпы учеников в классах.
— Она шантажировала меня, — перед Йоном снова возник образ матери. Она уже взяла себя в руки и благодарно улыбалась стоящему рядом с ней мужчине в форме инспектора Канцелярии. — Сказала, что если я кому-то расскажу о ней, то те документы, что когда-то я украла, будут свидетельствовать против меня. Сказала, что никто не обвинит несовершеннолетнюю, и меня казнят. Она постоянно требовала уделять ей внимание. Выделять ее среди других пациентов, детей, с которыми я работала в школе. Взрослому противоестественно общаться с детьми просто так! Если ты не учитель или не воспитатель без соответствующего образования и уровня допуска, любое твое слово может быть истолковано ребенком не так. А она заставляла меня! — мама вновь начла терять самообладание, и стоящий рядом инспектор был вынужден положить ей руки на плечи в жесте поддержки. Сквозь подступающие слезы женщина послала инспектору искреннюю улыбку. — Я не знала, как это прекратить. Я так боялась, я была абсолютно несчастна. Она склоняла меня… — мама судорожно шмыгнула носом, — склоняла к оказанию влияния, заставляла высказывать ей свое мнение по поводу того, что я думаю о разных расах, религиях, кто мне нравится, а кто не нравится. После этого она повторяла все, что я говорила, и я понимала, что вот, вот оно то, от чего нас предостерегали отцы-основатели ЛиДеРа! Теперь то, что я не люблю какую-либо одну категорию людей, закрепится в другом человеке. А если таких будет много? Социальная напряженность, войны, конфликты…. но это в глобальном смысле. А для меня это было личное несчастье. Девочка отнимала все мое свободное время, требовала деньги, мешала личной жизни, мешала мне быть счастливой. Порой мне даже хотелось ее ударить! Я ощущала себя неполноценной… Не знаю, как я пережила все это.
В следующий момент показали, как мама отворачивается, скрывая слезы, а инспектор сурово качает головой и просит остановить съемку.
Вновь всплыло изображение Доры. Ведущий бодро стал рассказывать о тех ужасных вещах, к которым его подруга принуждала несчастную.
Йон глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь сделать это как можно более бесшумно. Вряд ли его состояние сейчас было неясно, но окончательно потерять самоконтроль означало позорно разреветься прямо на чужих глазах. Мальчик не мог даже представить себе, как осквернить память Доры еще отвратительнее. Самое ужасное заключалось в том, что он и не собирался ничего предпринимать.
