Пока я матерюсь, прыгая на одной ноге, из расщелины выбегает-вытекает отвратительная серебрящаяся многоножка третьего уровня. Ощетинившись, она резво обвивается телом вокруг моей опорной ноги и сжимается, впиваясь острыми, как иголки, щетинками. Неистовая боль заставляет забыть о повреждениях другой ноги, и я падаю, вопя и пытаясь сорвать кровожадного монстра, но не тут-то было! Щетинки у многоножки продуманные, с бородкой, как у рыболовного крючка, и когда я начинаю срывать ее с ноги, она отдирается вместе с кожей и мясом – только наращенными мышцами.
Кровавый туман застилает глаза, но даже так цифры урона обновляются с бешеной скоростью, а мои очки здоровья утекают так быстро, что очень быстро остается всего лишь две трети. И это «ясли»? «Нубятник»? Да я рискую вылететь из Испытания, не встретив ни одного другого кандидата!
Колочу гадину кулаками, невзирая на уколы, в белесое брюхо, где щетина не такая длинная, и почти, судя по ее индикатору здоровья, убиваю, но многоножка вдруг стекает с ноги и юрко исчезает в расщелине оврага. Да что тут за мобы такие? Один другого страшнее! Не успеваю я об этом подумать, как становится ясна причина отступления щетинистого противника – спину обжигает, взрывая болью, знакомой харканье. Пронзительно пахнет горелым мясом.
И хоть моя голая спина и полыхает, прожигаемая огненным плевком Крекеня – а это может быть только он, – я обливаюсь холодным потом. Такое попадалово, что туши свет! Истерзанный многоножкой, с кровоточащими ногами, на которые и ступить то страшно, не то, что прыгать и бегать, с ополовиненной жизнью…
Хаос мыслей и паника в голове, я уже прощаюсь с жизнью, а тело, понимая, что беги не беги, а больно будет и после смерти, уже разворачивается в сторону босса и, игнорируя боль, рывком переносится к нему. Я получаю возможность живьем увидеть, как тварь генерирует напалм, как пламя, нагнетаемое железами, копится в резервуарах под хоботком, разгораясь все ярче. Глаза видят, а руки делают – я колочу этого гигантского слепня разбитыми в кровь кулаками с обнаженными нервными окончаниями, стиснув зубы. Проценты снимаются неохотно, и явно меньше, чем я просчитывал – похоже, я смертельно ошибся, не приняв во внимание хитиновую броню босса. Урон режется чуть ли не в половину, и это делает мой «трай» вайповым.
Безнадёга…
Крекень расправляет хобот, готовясь выпустить адское пламя, и я, сам не соображая, что делаю, резким движением обоих рук хватаю его за отросток и, преодолевая сопротивление, сворачиваю его вверх, «дулом» прямо в фасеточный глаз, занимающий почти половину поверхности головы жуткого насекомого.
