Литературный агент | страница 16
— Замечательно! — Я жадно, обжигаясь, выпил стакан, в голове словно прояснелось, но сердце продолжало ныть и сжиматься от страха.
— Еще налить? — распоряжался почему-то Тимур. — Самоварчик прадедовский, натурал, особо помогает «со вчерашнего». Правда, Федор Афанасьевич? Варенье Манечкино…
Старцев твердой рукой обрубил тривиальное вступление к беседе.
— Не люблю ходить вокруг да около. Мне известно, что вы встречаетесь с Юлей. Это правда?
Ничего не оставалось, как подтвердить.
— Пусть я плохой отец, — продолжал знаменитый романист, — но меня все же интересует: у вас это серьезно?
— Серьезно.
— Так что вам нужно от Мани?
— Я приехал поближе познакомиться с вами и с нею.
— Резонно, — одобрил отец. — Может быть, еще не поздно и вам удастся то, что не удалось мне.
— А именно?
— Вы ж сами сказали: ее надо остановить. Ваше заявление, что Юле грозит смерть, мне запомнилось.
— Не смерть, а опасность.
— Ну… да. Теперь эти опасения рассеялись или укрепились?
— Укрепились.
— Даже так?.. Придется вам объяснить их природу.
Я не знал, что сказать, и начал абстрактно:
— Наверняка энергии страха, агрессии, бешенства наконец, имеют и физическую природу, но, насколько мне известно, наукой она еще не открыта.
— Зато в религиозной практике, — вставил бойкий фотокор, то ли всерьез, то ли шутливо, — «духи злобы поднебесной» обозначены и классифицированы. Сам сатана…
— Позвольте! — перебил шокированный отец. — На экране телевизора в чертах моей дочери вы уловили признаки бесовской одержимости?
— Нет! — запротестовал я. — Она отчаянно веселилась, смеялась… как на краю. Как сказала Тихомирова, помните? «Предчувствие смерти».
— Не пугайте, я пуганый! Тогда при чем здесь агрессивная энергия?
— Значит, агрессия исходила не от нее.
Почему я так сказал Платону: «Меня интересуют все, кто присутствовал на юбилее Старцева»? Я был поражен внезапной мыслью: а вдруг среди ее близких, там, в мерцании экрана, находится будущий убийца?
— А от кого? — уточнил Старцев.
Ответил Тимур:
— От кого-то из нас, намекает Алексей Юрьевич, и я начинаю сомневаться в его душевном здравии, — улыбнулся. — Шучу, конечно.
Какие шутки! Я и сам начинал сомневаться. Но ведь она и вправду погибла? Или нет? Меня вновь затрясло, и нечаянно сказалось вслух:
— Эта жуткая пурпурная комната просто преследует… — я в испуге осекся: разве можно так выдавать себя, я же первый кандидат в убийцы! Они так и впились в меня взглядами, Старцев спросил:
— Что за комната?