У нас в дивизиях Начартом, старшим лейтенантом Джугашвили, создаются отдельные батареи истребителей танков, отбираются лучшие артиллеристы и командиры. Состав батареи: три мелкокалиберные зенитные установки, две это счетверённые пулемёты Максима, одна спарка крупнокалиберных ДШК, десять штук противотанковых ружей, шесть штук противотанковых орудий 45-мм, два 95-мм зенитных орудия и три 95-мм дивизионных пушки, три ручных пулемёта, один станковый пулемёт, два полных взвода автоматчиков, плюс отделение минёров, на всякий случай. Поставил такую батарею на танкоопасном направлении или дороге и пусть фрицы попробуют, сходу её преодолеть! Жаль только у нас пока хороших зенитных автоматических пушек нет, им бы ещё пару таких зениток и ни одна гадина не подберётся. Кровью там умоются! - на этом месте я замолчал и задумался.
Уж очень мне захотелось, хорошую зенитку нашим предоставить, типа ЗУ-23-2, для сопровождения и против штурмовиков самое то. Но пока не время, может позже? Там будет видно.
Неожиданно зазвонил телефон связи с Поскрёбышевым, Сталин поднял трубку, молча выслушал, сказал спасибо и повесил её обратно. Посмотрел на меня, прошёл к коробке радиоприёмника, включил его и сел рядом, а из приёмника заиграла музыка, раздался знакомый голос. Я вздрогнул, Тамара!
Опустела без тебя земля,
Как мне несколько часов прожить,
Так же падает листва в садах,
И куда-то всё спешат такси.
Только пусто на земле одной без тебя,
А ты, ты летишь и тебе
Дарят звёзды свою нежность.
Так же пусто было на земле
И когда летал Экзюпери,
Так же падала листва в садах,
И придумать не могла земля,
Как прожить ей без него, пока он летал,
Летал, и все звёзды ему
Отдавали свою нежность.
Опустела без тебя земля,
Если можешь, прилетай скорей...
Сталин выключил приёмник. В кабинете было тихо-тихо, чувственный голос Томы, поющий о своей беде задел всех и меня в том числе. Молодец, спела лучше всех певиц, что я слышал, пронзительно и проникновенно. Как-то надо мне сообщить, что я жив, а то узнает со стороны, не хорошо.
Сталин смотрел за моими метаниями и показал мне рукой на телефон, но я отрицательно помотал головой, пока некогда. Решительно взял ручку и лист бумаги и уселся за рабочий стол Сталина. Быстро написал несколько слов, свернул листок в треугольник, встал и повернулся к Сталину.
Все присутствующие смотрели на меня удивлённо, а я только сейчас сообразил, что нагло уселся на место Сталина и распоряжаюсь, как у себя в кабинете. Покраснел и извинился:
