. Непосредственное участие «спецконтингента» в уничтожении врага должна была обеспечить построенная на его средства боевая техника. В лагере № 0303 собирали деньги на самолет «Смерть Гитлеру»
[682], в № 240 — на танковую колонну «Возрождаемый Донбасс»
[683]. Если в спецлагере № 150 в 1942 г. выходила стенгазета «На разгром врага»
[684], то в 1944 г. в производственном гиганте ПФЛ № 283 она называлась «Гвардеец тыла».
[685].
Эти меры, с точки зрения политорганов, имели результат: «повысилась сознательность рабочих, каждый стал понимать, что его труд на заводе — это также наступление на врага»[686]. Однако для надежности администрация принимала меры по приданию составу «спецконтингента» однородности. Злостных «лодырей» отправляли в «штрафную шахту», неудержимо стремившихся на фронт просили у начальства разрешения отправить в военкоматы[687]. В обоих случаях речь шла о небольших группах, выбытие которых можно было компенсировать за счет новой партии людей. Не решаемой на уровне отдельного лагеря проблемой были офицеры. Они имели право не работать и тем портили все производственные показатели, пока с августа 1943 г. из них не начали комплектовать отдельные штурмовые стрелковые батальоны.
Основная же масса проверяемых попала в спецлагеря надолго. Их неопределенный социальный статус не лучшим образом сказывался на настроениях, а значит и на производительности труда. От политотделов требовалось как — то обозначить положение, занимаемое «бывшими военнослужащими». Так, для пограничного состояния проверяемых в ПФЛ № 0303 было введено обозначение «рабочие — военнослужащие». Руководство лагеря № 0308 называло «фильтрантов» просто рабочими[688]. Внедрение нового обозначения должно было также окончательно отделить их от вооруженных сил, что подчеркивалось в речах проверяемых: «Красная Армия вызволила нас из фашистской неволи и мы ей обязаны. Мы должны помогать Красной Армии»[689], «Мы рабочие-военнослужащие также были в немецком плену и окружении <…> Красная Армия спасла нас от фашистского плена»[690]. Впрочем, часть «спецконтингента» не стремилась менять самоидентификацию — стандартной подписью в обращениях к начальству было компромиссное «от военнослужащего цеха N»[691].
Для влияния на несогласных использовались и сами проверяемые. На производстве на каждые 50–70 человек был назначен командир взвода[692], а в конце 1943 г. в спецлагерях были созданы «товарищеские суды спецконтингента». Помимо порицания, они имели право ходатайствовать перед лагерным начальством о наложении взыскания или предании суду военного трибунала. Товарищеские суды находились под контролем администрации — председатели и секретари утверждались начальником лагеря. В конечном итоге, эта мера также должна была повысить производственные показатели — как постановил товарищеский суд лагеря № 0303 «мы, рабочие-военнослужащие, работающие на военном заводе по выпуску боевого оружия для Красной Армии, считаем преступниками перед родиной и бойцами Красной Армии тех из нас, кто в этот решающий момент в жизни нашей страны, когда близка победа над врагом, не делает всего что в силах сделать для помощи фронту, кто недобросовестно относится к работе, допускает прогулы, лодырничает, нарушает трудовую дисциплину»
