Вслед за ними, на глазах Клу и Сиприана, на поляну прибыл крытый фургон, запряженный двумя лошадьми, из которого слуги в первую очередь извлекли один из тех больших ковров, которые итальянцы называют arrazzi – так как их производят в Аррасе, – и растянули на газоне.
– А, – заметил Сиприан, – так вот как они едят на траве!.. Ничего себе!.. Так уж, конечно, не промочишь ноги!.. Где уж нам-то до таких церемоний!
– Так на то они и короли с принцами! – откликнулся Клу.
Затем слуги принялись расставлять приборы. Посуда была сплошь серебряная, бокалы – из чистого хрусталя, салфетки – из голландского полотна.
– Вот бы они забыли два бокала, уходя! – пробормотал Клу. – По одному на каждого из нас.
Далее настала очередь съестных припасов: холодной птицы, пирогов, пирожных, конфитюров всех видов. А сколько бутылок, великий боже! Сколько напитков, дабы спрыснуть пищу! Вина бургундские и руссильонские, итальянские и испанские!
– Что-то есть захотелось! – сказал Сиприан.
– А мне – пить! – отозвался Клу.
Вторые фанфары. Все было готово. И охотники, предупрежденные фанфарами первыми, примчались галопом.
Сначала появился король, которого сопровождали Генрих Наваррский и маршал де Таванн! Вслед за ними прибыли герцог Анжуйский, герцог Генрих де Гиз и герцог Алансонский… Затем королева Елизавета и госпожа Маргарита Валуа – Марго, сестра Карла IX и герцогов Анжуйского и Алансонского, будущая жена Беарнца[5]. Из фрейлин, которые сопровождали этих двух принцесс, назовем Шарлотту де Солерн и Жанну де Бомон, дочь барона дез Адре (они принадлежали первой), и госпожу де Саюв и графиню Пьескскую (эти принадлежали второй). Последними прибыли королева-мать, Екатерина Медичи, и ее старшая дочь Клод, герцогиня Лотарингская.
Король подал пример, и все эти высокочтимые персонажи, а вслед за ними и фрейлины заняли свои места на ковре. Вельможи из свиты того или иного принца, той или иной принцессы остались стоять, кто – позади своего хозяина, кто – позади своей хозяйки, готовые исполнить их малейший каприз.
Из этих вельмож обратим внимание читателя на графа Рудольфа де Солерна, брата уже названной мадемуазель Шарлотты де Солерн, молодого немецкого дворянина, замещавшего при королеве Елизавете функции главного оруженосца, Рэймона де Бомона, брата Жанны, капитана гвардейцев герцога Алансонского, и наконец, графа Лоренцано, флорентийца, лишь недавно прибывшего к французскому двору и, благодаря своему невероятному богатству, тотчас же снискавшего благосклонность королевы-матери, у которой, по слухам, люди, разбрасывавшие золото налево и направо, были в большом почете.
