— Миш, у тебя есть дома бар?
— Есть, но пустой. Я себя сознательно ограничиваю. Но по дороге мы что-нибудь купим. Виски, ликер, коньяк?
— А как себя можно ограничивать бессознательно?
— До бессознательного состояния. Только в этом случае ограничений не существует. Так виски, ликер, коньяк?
— Нет. Купи мне бутылочку «Шардоне». Если, конечно, этот сорт будет в ваших магазинах. Я просто обожаю «Шардоне». В Москве это не проблема.
— В Риге, может статься, не так. Город просто соткан из проблем, в отличие от всевосхищающей Москвы.
Мы заехали в ночной маркет. Убожество поселилось в нем раньше хозяина. Я купил бутылку вина, орешки, несколько не внушающих доверия упаковок конфет.
— «Шардоне» было, милый?
Быстро я перекочевал в разряд милых. Стало даже тошно.
— Да, Анжелика. Конечно же, было. Сказали, что последняя бутылка, — я достал из пакета пузырь.
— Фи-и-и… Это же калифорнийский розлив. О господи! Это калифорнийский розлив!
Не знал, что Господь ведает наполнением бутылок.
— В Калифорнии криво льют?
— Нет, там другое солнце.
— Ну да… Лучи зеленого цвета.
— А ты не купил фруктов… Я буду плакать, если ты не купишь мне фруктов.
Мне захотелось, чтобы она рыдала. Мне хотелось поставить ее под кокосовое дерево и загнать наверх выдрессированную мартышку. Может, удар ореха в темечко выправил бы извилины этой невесты. Я подъехал к заправке и набил пакет бананами, киви и яблоками… Не успели мы тронуться, как она вспомнила, что просто не мыслит своей жизни без минеральной воды «Эвиан». Потом была зубная щетка, непромокаемая шапочка для волос и женский дезодорант. Очутившись в квартире, она тут же нарекла ее холостяцкой берлогой.
— Я хочу переодеться. У тебя нет какого-нибудь халатика?
Халатик был, и причем не один. Но девочка с таким низким стартом могла закатить сцену ревности.
— В ванной — шкафчик. В шкафчике — хоккейные майки. Они длинные и просторные, как халаты. Новые — на нижней полке. Можешь выбрать любую.
Я просто не сомневался, что она выберет майку в крупную сетку. Под черной материей хорошо просматривались белоснежные трусики. Лифчик она сняла. Нежные ступни, красный педикюр на загорелых ножках, аристократические лодыжки, распущенные волосы. Это был вызов. Я забыл, что она стерва. Я хотел ее. Оружие, которое не дает осечек. Тоненькая полоска с кружавчиками. Выпирающие соски, длинные ножки, томный взгляд, гордо вскинутый подбородок. Закинув ногу на ногу, Анжела вальяжно развалилась в кресле напротив меня: «Я восхитительна и желанна. И сейчас я вытяну из тебя все соки».
