Визг и скрежет раздираемого металла прекратился, и на несколько секунд повисла ватная давящая тишина. Словно все звуки мира пропали разом. И вдруг все резко ускорилось, вернувшись к привычному ритму. Визги тормозов, сигналы клаксонов, чьи-то испуганные голоса. Где-то невдалеке взвыла и тут же смолкла полицейская сирена. Из кабины трубовоза вывалился водитель и неуклюже упал на колени. С трудом поднялся, шатаясь, и придерживая поврежденную руку, неуклюже побежал прочь. Однако метров через двадцать, уже на обочине, тяжело упал. С трудом перевернулся на спину, что-то достал из кармана и на глазах у бегущих к нему людей, пропал. Исчез в ослепительной белой вспышке. А через мгновение, на месте аварии полыхнуло. Море огня в одно мгновение охватило автобус, оба грузовика и разбросанные по асфальту остатки легковушки.
— Не бойся, дядь Саш, там уже никого нет, одни железки, — спокойный голос незнакомого мальчишки вывел его из ступора. Бородач все так же ошалело повернулся к ребенку, и почувствовал, что медленно опускается на колени.
— Дядь Саш, дай мне на минуточку свой мобильник. Пожалуйста.
Все еще не в силах осмыслить происходящее, он потянулся к поясу, раскрыл чехол и протянул телефон мальчишке.
Тот принял сотовый словно какую-то реликвию, пару секунд держал ее в обеих ладонях, а затем поднял глаза. И от этого взгляда, не ребенка, а старого, бесконечно мудрого человека, бородача пробило, словно током. Вокруг кипели события, гудело на мосту пламя, кричали люди, выла полицейская сирена, а бородач сидел и смотрел в эти глаза. И чудилось ему, до дрожи в спине, что вся мудрость вселенной, а может и сам Бог, взирают на него из тела этого мальчишки.
— Спасибо дядя Саша! — тихо, но отчетливо произнес ребенок. — Хотя какой ты теперь дядя. И имя твое тебе еще долго не понадобится. Ибо ты теперь Дед.
— Дед? — только и смог выговорить взрослый мужчина, ошалело сидящий на коленях напротив семилетнего мальчугана.
— Ты теперь Дающий Дорогу. Сокращенно Дед. И я буду первым прошедшим по ней.
— Дорогу? Какую дорогу? — бородач начал приходить в себя. — Малыш, а ты вообще, кто? Тебе сколько лет? И где твои родители?
— Дорогу ты сейчас увидишь, а поймешь значительно позже. Меня же зовут Григорий. Сколько мне лет? — мальчишка совсем не по-детски усмехнулся. — Ну, будем считать, что восемь. Остальное неважно. Я сейчас уйду, по Дороге. Но пара минут еще есть. Может, что-то хочешь спросить?
— Григорий, а что ты вообще тут делаешь, вдали от города? — нереальность происходящего путала мысли. В сознании ярко полыхала картина, на которой его «Вита» должна была оказаться в той огненной ловушке, между цистерной и трубовозом. А на язык лезли банальности.
