— Но, как же мы туда проникнем? Ведь все компьютерные залы запрещены и запечатаны наглухо.
— Вот в аудиторию как раз проникнуть будет, я думаю, не сложно, к тому же нам подсказали код к замку, — Дед задумчиво потер подбородок. — А вот как незаметно попасть в само здание? Там ведь наверняка охрана.
Не успел он договорить, как мобильнику пискнул еще раз.
— Ага, ну вот и еще одна подсказка. Среднее окно сто первой аудитории не заперто.
Дед вернул мобильник в чехол и глубоко вздохнул, задумавшись.
— А откуда приходят эти сообщения? И кто их посылает? — тихо спросила девушка двадцать минут спустя, когда «Вита» уже спряталась за высоким забором, во дворе брошенного ЖЭКа. В двухстах метрах позади химического техникума.
— Ты хочешь честный ответ?
— Да.
— Я не знаю. Я, на самом деле, не знаю, — Дед растерянно пожал плечами, но этот жест остался неразличим в темноте салона, едва освещаемого огнями приборной панели. — Но думаю, что оттуда, куда вы с сынишкой уйдете. Не забивай себе голову, нам пора двигаться.
Щелкнул дверной замок, но выйти из машины Дед не успел. Алина импульсивным движением схватила его за рукав и удержала.
— Подожди.
Дед снова повернулся к ней и почувствовал как где-то в груди, там, где живет душа, появилось тягучее, тоскливое ощущение. Не вовремя. Ох, как не вовремя. А девушка, медленно отпустив его руку, и словно сжавшись в комочек, тихо спросила, срывающимся голосом.
— Дед. Скажи мне, кто ты?
Мужчина горько усмехнулся:
— Дающий Дорогу.
— Но, — короткая пауза, затем на выдохе. — Ты, человек?
Такого вопроса Дед явно не ожидал, поэтому и ответил не сразу, а лишь секунд через двадцать.
— К сожалению, да. Такой же, как и ты, как говорится из плоти и крови. Родился здесь, в семьдесят четвертом году. Жил на мостовщине, если тебе что-нибудь говорит этот сленг. Окончил школу номер восемнадцать, затем учился в этом же химико-механическом техникуме, киповец. А почему ты спросила?
Девушка помолчала, кусая губы, затем ответила:
— Я не знаю. Столько всего. Ты, — повернулась и посмотрела ему в глаза. — Ты не похож на остальных мужчин, ты какой-то другой. Совсем другой.
— Но, ты же меня совершенно не знаешь.
— Зато чувствую. Я ведь женщина. А в народе всякое говорят о случившемся, вот я и спросила.
— И что именно говорят?
— А ты не знаешь?
— Нет, — Дед глубоко вздохнул. — Я практически ни с кем не общаюсь. Родителей давно нет, брат с сестрой в Москве, лучший друг пропал вместе с семьей. Остальные, как и все, замкнулись в своем горе, и просто стараются выжить и не сойти с ума от страха.
