— Да, но люди такие слабые. Он говорит, что рисковать вашей жизнью это значит, рисковать больше, чем одной жизнью. Ведь, от вас зависит и будущее потенциального партнёра и зависит, появится ли ещё один ребёнок в племени.
Я вытаращилась на неё, но потом поняла, что она лишь повторила слова Хэйдена, как попугай.
— Отлично, значит, его волную не я, а лишь моя вагина. — Шутка, по поводу него, к сожалению на мою девочку здесь мало кто претендует, т. е. вообще никто, увы.
— Что такое ва-ги-на? — Спросила Фарли. — Я не знаю такого слова.
— Не бери в голову. — Вероятно, мне не следует учить Фарли некоторым человеческим словам. Ей не может быть больше четырнадцати лет. — Просто он придурок. Всегда был и всегда будет.
— Что такое при-ду-рок? — Она нарисовала ещё один круг на моей руке, на этот раз бледно-зелёный. — На тебе здорово рисовать, Джо-зи. Ты белая, как живот Чом-пи. Цвета выглядят на тебе красиво.
Сууууупер. Меня сравнили с двисти.
— Придурок, это человек, который думает своим мужским местом. — Это полностью соответствует вечно сердитому Хейдэну и меня не волнует, что говорят о нём другие.
Она рассмеялась с моих слов. По крайней мере, кто-то находит меня забавной.
Неа. Мне не стоит продолжать думать об этом. Я должна переключиться на что-нибудь более радостное. Например, ребёнок, которого Тифани и её бойфренд довольно шумно делают в нашей пещере. Я люблю детей, а Тифани — моя лучшая подруга здесь, на ледяной планете, так что я собираюсь навязаться в крёстные будущему малышу. Я уставилась на огонь, обдумывая все перипетии жизненных дорог. Если Салюх и Тифани будут делать его двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, тогда им нужна собственная отдельная пещера.
Фарли уже закончила украшать мои руки там, где они были оголены и, собрав свои горшки с красками, направилась к кому-то ещё. А я осталась там, где и была, пока краска сохнет. Никто не подошёл, чтобы поговорить со мной. Но это вовсе не похоже на то время, когда многие из нас остались в Южной пещере. Половина обитателей её уже вернулись в главную пещеру племени. И, вероятно, не все из присутствующих поддались всеобщему настроению праздника, — печальное настроение Таушена тоже индикатор. Я не осуждаю его. Он потерял навсегда ту девушку, которая ему нравилась, а единственная оставшаяся — это я.
Или Фарли, но она ещё ребёнок. Т. е. или он должен переключиться на меня или ждать, пока вырастет Фарли. Неудивительно, что у него депрессия. Я, вроде как, могу предложить себя. Я не хочу сейчас возвращаться в свою пещеру, т. к. боюсь увидеть слишком много о Салюхе и Тифани… что было бы крайне неудобно. Может, взять одеяло у Киры и спрятаться в одной из тех пещер, что ныне пустуют?
