«…смысл, цель, Скучное озеро, венозная скука…»
— Встроенные команды, — произнес самоубийца и посмотрел на мента укоризненно.
Незаметно они перешли на «ты».
«...сукин сын пытается вести меня...»
— Прости, — забегал глазами тот, чуть похудев в плечах. — Действительно, в этом нет сейчас необходимости. В наше время все решается просто, путем взвешенного диалога и переуступки, перегруппировки прав и благ. — Он чуть сбился в стройном диалоге и умело сменил тему. — Обратил внимание на эволюцию мента во времени?
— Не понимаю.
«...и не хочу понимать...»
— Я про то, что мы изменились с 90-х. Теперь мы почти не используем командные ноты, мы вежливы и предупредительны, мы уважаем права и свободы. Мы тоже читаем книги про маркетинг и в курсе, каким образом клиент легче расстается с деньгами. Кричать — бессмысленно, всегда можно дотолковаться. Мы любим клиента, мы холим его и лижем ему пятки.
— До тех пор, пока не появится доказательный материал.
«...собери лысых и их причесывай…»
— Так было до конца ХХ века. Потом мы эволюционировали, теперь мы еще более вежливы и предупредительны, если знаем, что человек виноват. Мы скорбим над его социальным падением, мы омрачены самим преступным фактом биографии. Мы вместе ищем выход, мы согласовываем условия, мы — та самая соломинка, мы — небольшая, но замечательная дверь с надписью: EXIT. Мы те самые последние, кому можно доверять.
— Мне не нужна такая дверь.
«...и эта информация для лысых...»
— Хорошо, хорошо! — Лицо мента на мгновение сжалось в сотню морщин, но так же быстро разгладилось. — Но ты должен понимать, что нам нужно до чего-то договориться.
— Понимаю, — сказал Родик. — Хотя и не должен.
В этот момент то проявляющийся, то исчезающий мелкий дождик, который давно превратился в данность, неожиданно сменился тончайшей снежной сыпью. Несмотря на скорость изменений, и у мента, и у самоубийцы возникла мысль, что оное произошло у них на глазах, и они даже видели ту границу, где прозрачная вода сменилась белью.
Соответствующие изменения произошли и в головах:
— Кто ты? — спросил мент. — Чем занимаешься?
— Я — самоубийца, — отозвался самоубийца. — Прыгун.
«…с некоторых пор мне нравятся окна…»
— Что это еще за профессия?
— Не профессия. Скорее призвание.
«...окно тоже своеобразная дверь с надписью: EXIT...»
— И суть его?
— Меня завораживает высота. Нравится ощущение полета. Когда вижу под собой бездну нескольких десятков этажей, меня отчаянно начинает манить туда. Пальцы словно пытаются поймать что-то в этой пустоте, маленькие предметы внизу кажутся безобидными, не ассоциируются с опасностью. Знаю, что не птица, но поделать ничего не могу. Могу часами сидеть на подоконнике, свесив ноги. или на перилах балкона. Висеть ногами вниз, головой вниз. Меня отвращают проблемы. Моя проблема в том, что я слишком люблю жизнь, поэтому, как ни странно, бегу от нее. Мне нравится не та жизнь, которой живет город. Я люблю наблюдать жизнь, но не жить ею.
