— А я откуда знаю.
— В общем так, — решил Геша. — Иван Михалыч будет продавать на червонец дешевше, чем на базаре.
Он кратко проинструктировал новоявленного торгаша и уехал по своим делам. Поначалу Ходорков радовался: вон как лихо пошло — но потом количество покупателей уменьшилось. Брали редко и помалу. А некоторые проходили мимо, да еще и косились враждебно. Иван снизил цену еще на червонец. Подошел сумрачный, тощий мужик с землистым лицом. Осведомился о цене и перекосился, чуть ли не плюнул.
— Почему дорого?
— Корма нынче дорогие, да и трудов… — нехотя отбрыкнулся Иван.
— Чего? Каких трудов? — презрительно сказал мужик. — Перетрудились. На завод бы тебя, пахаря. Чтобы в шесть утра каждый день вставал, да через весь город в набитом автобусе, да в гремящий цех…
— А я летом в четыре встаю, с рассветом!
— Чтобы в лес за грибами прогуляться? А тут, как проклятый, весь день. Выходишь из цеха — тебя качает. Хочешь глотнуть свежего воздуха, а в легкие — одни выхлопные газы попадают.
— Какие грибы? Я сутками на комбайне! — Иван сам не заметил, как втянулся в спор. — А ты восемь часов отработал, домой пришел и на диван завалился.
В общем, нешуточный базар затеяли, кому на Руси жить хорошо. За Ивана какая-то бабушка заступилась, вставшая следом за заводским мужиком.
— Толик, ты зря, — сказала она. — Он же на двадцать целковых меньше, чем на рынке просит. И ездить не надо.
Мужик угомонился. И попросил взвесить кусок. А Ходорков припомнил своего троюродного брата Толяна, тоже работавшего в городе на заводе. Он уже его лет пять не видел. Брат был такой же худой и желчный. Может, этот мужик и есть его брат?
— Ты на каком заводе работаешь? — уже спокойно спросил. — Не на моторостроительном?
— Ну, на нем. А что?
— А по отчеству кто? Не Семеныч?
— Нет, — хмуро ответил мужик. — Не Семеныч.
Значит, обознался. Не троюродный это брат. Да и Толян не стал бы так агрессивно выступать. Потому что сам из деревни и знает что почем.
— На, возьми, — Иван дополнительно сунул кусок печенки. — Бери, бери пока дают. Пирожков пусть жена настряпает, с собой на завод будешь брать.
С соседом насчет обратной дороги Иван не договаривался, решив ехать назад на автобусе, и теперь, забеспокоившись, что не успеет продать, сбавил цену еще на червонец. А сало вообще задешево предлагал. Торговля пошла ни шатко, ни валко, но брали. Одна женщина чуть ли умоляла: «Ой, оставьте мне вот этот кусок, я сейчас сбегаю к свахе, денег займу». А бабушка, которая Толика осадила, походив вокруг кругами, попросила:
