Лиза с трудом села.
В дверях стоял побелевший от ярости Сергей и только смотрел на Вовку. Только смотрел. Но именно к брату слетались волны мелких вещей, которые, облетев его, мчались на врага — убивать его. В комнате, кроме болезненно воющего от боли человека, грохотало и стучало, а пол темнел, намокая от крови.
— Пусти-и меня-а… Пусти-и!.. — уже умолял Вовка.
Одежду на нём ожившие вещи-убийцы разорвали и добрались уже до кожи.
Казалось, по комнате бредёт, вздрагивая, стараясь удержаться на ногах, порождение кошмаров, в лохмотьях, чёрных от крови…
Лиза встала и, держась за все предметы мебели, которые только могли помочь удержаться на ногах, направилась к Сергею, всё-таки при этом пытаясь обойти умирающего под напором предметов-убийц Вовку. Она добралась до брата с другой стороны комнаты. Ни один предмет её не тронул. Только однажды проскользнул момент, когда она страшно испугалась, что все эти сошедшие с ума вещи могут наброситься и на неё. Но предметы пролетали мимо.
Она положила ладонь на твёрдое плечо брата, оцепеневшего, не видящего её и ослепшего на всё, кроме насильника.
— Серёжа… Пусть он уйдёт, пожалуйста… Пусть уйдёт…
Последний удар был силён: Вовка со стоном рухнул под новым шквалом сверху и пополз к дверному проёму. Прополз в узком пространстве между косяком и ногами Сергея, потом дальше, в прихожую…
А Лиза докричалась до брата. Он повернулся к ней, глядя пустыми, какими-то безжизненными глазами. Нет, бессмысленными. Он смотрел на неё и не видел. Предметы зависли в воздухе, но Лиза уже не замечала их. Пустота в глазах Сергея казалась важней. Она постояла перед ним, а потом ткнулась лбом в его плечо, как будто не он младший, а она. Хотелось плакать, но слёз больше не было. И даже скользнувшая стороной мысль о Лильке, которая может вот-вот прибежать домой и напороться на окровавленное чудище, не заставила её пошевелиться.
— Серенький…
Она вздрогнула от грохота падающих вещей, а потом почуяла, как шевельнулся брат. Вздохнул. И прошептал ей в ухо:
— Лизка, я так испугался…
А потом с его ушей будто начала спадать давящая глухота. Восстановились звуки вокруг: коротко и часто дышала Лиза, в открытую форточку слышалось воробьиное чириканье, а откуда-то, издалека-издалека, донеслись слова легко узнаваемой песни, которую соседи пели дружным хором: «И за борт её бросает, в набежавшую волну!» Поминки продолжались как ни в чём не бывало.
Серый сглотнул и понял: ещё минуту будут стоять, жаться друг к дружке, ища утешения, — и он совсем расклеится, слезу пустит. А ведь поминки. И на них ждут Лизу. Может, и забыли, что должна прийти, но запомнят, что её не было. И, хотя он сам не понимал, чем важно присутствие сестры на поминках, но первым отстранился, хотя старшая сестра чуть ли не с обидой потянулась за ним.
