Он снова посмотрел на форму.
Посмотрел на самое свежее сообщение Глухого.
Четыре полицейских фуражки.
Под фуражками нет лиц.
Безымянные фуражки.
Форма из печатной машинки Кареллы готовилась быть вброшенной в бескрайнюю безымянность папки открытых дел, еще одна бумажка в лабиринте информации, подтверждающей неэффективность полиции в городе, где совершалось слишком много убийств. Папка открытых дел была разверстой пастью, проглатывающей жертв. А вместе с ними – их мучителей.
Причастность безымянных фуражек Глухого и надвигающаяся безымянность формы в печатной машинке неожиданно разозлили его. Вполне возможно, что не было вообще никакой связи между Элизабет Тёрнер и Глухим. Поиск такой связи наверняка мог быть очень затратным по времени, а в долгой перспективе – возможно даже глупым. Но её нашли мертвой в парке через дорогу. И на сегодняшний день пришло пять писем от Глухого, и если это не он ковырялся у них в глазу, по крайней мере, было очень на него похоже. Забросишь труп Элизабет Тёрнер в папку открытых дел, и, значит, забросишь туда и Глухого.
Карелла вырвал дополнительный отчет из печатной машинки.
Он отнес самое свежее письмо Глухого к доске объявлений и собирался было приколоть его к другим, когда неожиданно ему пришло в голову, что возможно имеет смысл рассматривать послания в числовом, а не хронологическом порядке.
Он начал перемещать их, выстраивая на доске в одну горизонтальную линию.
Три пары наручников. Четыре полицейские фуражки. Пять раций. Шесть полицейских жетонов. Восемь черных лошадей.
"Ну и что с того?" – подумал он.
В них по-прежнему не было смысла.
Даже не осознавая, как близко он подошел, как минимум, к началу разгадки, Карелла вернулся к себе за стол и, просмотрев список телефонных номеров полицейского департамента, набрал номер отдела кадров, расположенного в центре города на Хай Стрит.
– Отдел кадров, сержант Маллени, – ответил голос в трубке.
– Детектив Карелла из 87-го, мне нужно имя и адрес возможного офицера полиции.
– Возможного офицера? – переспросил Маллени.
– Да, всё, что у меня есть, это номер его жетона.
– И что это за номер?
– Семьдесят девять.
– Ты, должно быть, шутишь, – сказал Маллени.
– Что ты имеешь в виду?
– Семьдесят девять? Ты знаешь, до каких номеров мы уже дошли? Даже не спрашивай. Знаешь ли ты, как много полицейских прошло через систему с начала запуска полицейского департамента? И не спрашивай.
– Как бы там ни было, проверь его, хорошо?
