Хысь постучал меня дружески по спине и обратился ко всем:
— Хмырики, а ну-ка, сядем кружком, поговорим ладком. Тяжкий вы народ, с вами потолковать нельзя, сразу драку затеваете…
Он принялся объяснять подробности ночного дела. Я слушал. Было все равно. Было чуть хорошо — кончилась пытка…
В темноте становятся различимыми контуры берега. Хысь по-прежнему лежал в носу лодки. Ну, вот еще гребок, еще… И если он не велит лодку повернуть по течению — была такая надежда, что на нервах просто играет Хысь, — значит, действительно придется лезть в этот проклятый магазин против всякого здравого смысла… Бог ты мой, как окоченела рука!.. Надо что-то предпринимать, иначе мы так и не вылезем, загнемся под Хысем. Если бы кто-нибудь сейчас начал, сказал хоть слово против Хыся, я бы поддержал, не отступился бы. Начать самому — вдруг останешься одиноким? Или того хуже — Хысю станут подпевать с перепугу: затурканы все. Жалкие, покорные Хысевы прихвостни! Холуи! На взводе, но молчим. Лишь дыхания наши слышны трепещущие, глубокие, — они сливаются воедино, работают ритмично, в такт, а лодка продолжает двигаться к берегу. Узнала бы моя мама или, того хуже, Светка, как сижу тут и дрожу!.. Надо, надо самому. Тогда, может быть, я буду себе не так противен. Обо что это трется нога?.. А, да, Женькин топорик. Так, пора, надо. Только не лезть на рожон, говорить спокойно.
— А ведь того… Дурость эта, магазин сейчас брать, — вдруг опережает Балда.
Жалко, сбил настрой.
— Не воняй, тебя только я не слышал, — бросает небрежно Хысь.
— Хысь, — говорю я, и сам удивляюсь своему голосу: чужому, затаенному, но, чувствую, убедительному. — Хысь, ты же страшно рискуешь. Подзалетим, сколько нам дадут — ерунду, а тебе на всю катушку накрутят, а тут есть шанс подзалететь, немалый.
— Брось ты строчить, никакого шанса нет. Некому тут ловить, одно старье живет. Но, Геныч, ты верно базаришь: повяжут, вам даже срока не будет — малолетки, на поруки возьмут, самое большее — условное кинут, а мне — червонец, если не больше. Делаем так: я остаюсь в лодке, вы одни берете магазин. Хватит на тятиной шее ездить. Начнется шухер — я вас не жду.
— Как не ждешь? А куда мы? — оторопел Женька.
— В Красную Армию! Куда!.. Руки в ноги — и вдоль дороги. Делай, дура, так, чтоб не засекли.
— Как это ты нас не подождешь, — недоумевал Балда. — Вот, если мы будем бежать и за нами будут бежать, и ты возьмешь и уплывешь, что ли?
— Нет, побегу вам навстречу. Связался с сосунками. Я же вам толкую: вам ничего не будет, а мне накрутят. Один Геныч человек, понимает. Скажи им, Геныч… Войдочат, точно их уже повязали. Ноги только сходите разомнете. Верняк дело. Ну, если че, меня с вами не было — ни там, ни здесь. Секете? Были вчетвером, лодку течением унесло. Секете?
