— Ну, пошли, — сказал он. — А завтра вечерком уж у нас, я шашлычок сделаю, мангал у меня есть…
Сергей шел за другом по аллее из лоз запущенного виноградника — не очень-то, видно, хозяин в нем нуждался. Думал.
Да, сам виноват. В том-то и беда. Хотя в ту пору была такая ситуация, когда все сдвинулось, перемешалось в голове. Его исключили из института. За драку. Учился с ним в группе один парень, возрастом постарше. Любил этот парень выступать на собраниях. Говорил всегда с очень высоких принципиальных позиций, с пафосом, с цитатами, с непременным эпиграфом вроде: «Я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть». А в общежитии, где жил в небольшой, но отдельной комнатке, лихо шустрил с девчонками, за мзду мог устроить оценки заочникам — Сергей не от одного об этом слышал. Однажды в студенческой компании Сергей случайно оказался рядом с этим парнем, в разговоре высказал все, что о нем думает. Тот не вышел из себя, молчал и улыбался, лишь в конце проговорил: «Щенок ты…» Потом Сергей ни в деканате, ни в комитете комсомола ничего объяснить не мог, горячился, путался, грубил, немного, конечно, чувствовал себя правдоискателем, дерзким, прямым, каких в кино видел…
Учился он в другом городе, домой к родителям не поехал — нечего было им сказать; целыми днями слонялся по городу, Мучила обида, казался себе раздавленным, непонятым. Так вот, тогда написал он Лене письмо: приезжай. И получил ответ — не могу. Еще раз позвал: ты мне очень нужна. И снова — не сейчас. И никаких тебе на край света! Разве может любящий человек быть так поразительно нечуток, бесстрастен, думалось ему. Наложились одни чувства на другие и, как это бывает, вся обида вылилась в человека близкого, который руки не протянул. Бросил писать, уехал, обрубил концы. Тут вскоре родители Сергея перебрались в другое место: исчезла возможность встречаться с Леной и во время приезда домой. А когда нашла его Витькина открытка с приглашением на свадьбу, где, собственно, тот и не сообщал на ком женится, лишь было подписано: «Витя», «Лена», Сергей как-то сразу догадался: никакая эта не другая Лена, а его. Первой мыслью было поехать, разрушить все, но… — как другу в глаза посмотрит, да и странно как-то: то ничего, жил — не нуждался, а то вдруг — на тебе, явился… Выходит, ревность взыграла?!
Друзья попутно завернули в гараж, поглазели на Витькину машину.
— Магнитофон был тут у меня, колонки сзади такие треугольные стояли, — загрустил немного Виктор из-за того, что вид у машины стал не фирменный. — Продал: деньги нужны были срочно.
