Она легко подталкивала Юрка в спину, и они оказались за дверью. Женщина долго еще говорила нараспев о докторе, о Журке…
А там в комнате — Юрок слышал — дети загалдели:
— А что такое Юра говорил?
— Разве Журка не улетел?..
Юрок брел по улице, размазывал по щекам слезы. Он их вытирал, вытирал, а они текли и текли…
Он долго еще всхлипывал в сарае, забившись в угол и сидя на корточках. И все смотрел на Журкино гнездо. И как наяву представлял: вечером, когда отец ушел встречать мать с работы, он снял со стены карабин, положил его в мешок. Туда же сунул кота. Набил патронами карманы и пошел в детсад. Взмокший, шатаясь от усталости, он привязал к скамейке у песочной ямы кота, приговаривая: «Потерпи, Барсик, потерпи немного», — а сам лег в песочницу. Нацелил карабин на улицу. И стал, ждать. Он знал одно: он должен убить всех, кто может просто так кинуть камень. Всех. Всех до одного.
Стоял обычный южный день: солнце палит, жара.
Сергей торопливо шел знакомой улицей — домов, заборов почти не видно, лишь две зеленые, вихрастые гривы по сторонам. На перекрестке приостановился, хотел завернуть в переулок, где четвертым от угла стоял дом, в котором он жил когда-то, но раздумал, зашагал дальше. Ноги сами несли, сердце выстукивало, не терпелось побыстрей увидеть друзей юности — Славку Буркова, Витьку Павлова. А там и Лену, теперь, правда, Витькину жену.
Славка как раз взял шланг, хотел было мотоцикл ополоснуть — ездил за кормом для цыплят (бизнес), вдруг Ада, породистая овчарка (тоже бизнес), с лаем бросилась к воротам. Славка глянул — торчит знакомая лохматая голова — Серега Морозов! Лет пять не подавал о себе слуху и вот приехал. Познакомил Славка друга с женой, показал хозяйство, не совсем устроенный свой семейный быт в отцовском доме, попутно выяснил: Сергей живет в Сибири, мотается с места на место, работает на стройках, до сих пор ни кола, ни двора. И сразу же, время даром не тратя, наказал Славка жене приготовить на стол, и отправились они с Сергеем к Витьке Павлову.
Виктор ставил на магнитофон пленку для записи. «Дочке на конфетки» называл он это дело. Впрочем, доход с него был приличный: такса записи одной дорожки три рубля, всей пленки — двенадцать, а желающих хоть отбавляй. На кухне кто-то заговорил с женой, потом в комнату заглянул Славка и сказал:
— Хочешь, фокус покажу…
В школьные годы друзей называли троицей, говорили о них «не разлей вода», постоянно путали, несмотря на абсолютно несхожую внешность: Серега был высокий, подвижный; Витька — степенный, среднего роста крепыш; Славка — низенький, пухловатый, несколько неуклюжий.
