Боря ловил Галины косые нетерпеливые взгляды, но не спешил.
— Тебе бы, Федя, с твоими талантами за границей жить. Капитал бы сколотил.
— Нет. Я человек русский. У них свое, у нас свое…
И за разговором никто не обратил внимания на треск мотоциклов — мало ли кто проезжает. Вдруг выскочил из-за машины носатый, костистый мужик — Боря узнал: тот самый мотоциклист, которого чуть не сшиб, — стал тыкать с ходу в Федю пальцем и кричать: «Попался, попался, кул-лак!» Следом появились два милиционера.
Боря ехал за желтым «Уралом» и уже был не просто шофер, а расхититель народного добра. Галя рядом — свидетель.
— Что тебе за это может быть? — Она чуть не плакала.
— Премию дадут. Что будет… Как ты сама думаешь, что за это бывает?
— Не знаю.
— А я откуда знаю! С машины полечу. С работы могут по статье уволить. Могут и посадить.
Про себя Боря прикинул: до суда дело не дойдет — первый раз, меньше пятидесяти рублей кража. Вряд ли с работы по статье уволят — у жены в дирекции связи. С машины, конечно, снимут. На время. И уж было стал успокаиваться, как мысли спутались, сбились, и в пот бросило — Галька свидетель! Жена может узнать. Выходит, были вместе! Что будет?! Съест, шагу не сделает ради него.
— И как же так вышло? — нудил тоненький заботливый Галин голосок. — Как так получилось? Что-то надо придумать.
Боря хмыкнул. Сам удивлялся: какое стечение обстоятельств! Надо же было подвернуться этому носатому мотоциклисту! Зачем стоял рассусоливал с Федей?! Лучше бы уж поехал к Дашке — все-таки дочка. Удивил бы хоть какую-то Тамарку Бурову! А для чего вообще он поехал к Феде?!
— Может, мне что-нибудь сказать? Например… Что мне говорить, Боря?
Борю перекоробило.
— Этот Федя! Паразит какой! Учит… Ему-то что, а тебе вот… И сдалась тебе эта торговля!
— Что ты сидишь… Хоть бы подумала, подумала своей головой, если там у тебя есть… Из-за кого я продавал?! Почему?! Я бы с удовольствием сидел дома, смотрел телевизор! А я вот… Ты меня специально сегодня поджидала?!
— Ты что, с ума сошел?
— С ума… Как я забыл: где ты — там невезуха! Счас бы уж к дому подъезжал. Всю жизнь!.. Всю жизнь!.. Это же надо: Новый год, сижу, как белый человек, с приятной женщиной — в окно влезает! Что тебе… — он осекся. Галя не плакала, не ежилась, а смотрела спокойно, внимательно, насмешливо. И будто поймали его эти два недвижных глаза, увидали что-то такое, что он скрывал, прятал от всех. — Ну что ты смотришь? Что? Плохо-то все равно почему-то мне! Мне плохо! Всю жизнь… — Борька не кричал, говорил полушепотом. — Надо было с окошка тогда тебя… толкнуть немного! Кто докажет — соскользнулась!
