– Понимаете, уважаемая Импэра, Лорд Генваль, Лорд… – заблеял старик с пергаментом, заглядывая мне в глаза так, словно умолял нагадать ему долгих лет жизни и крепкого здоровья. На голове у него был колпак с какими-то символами, в бороде запутались какие-то бусы, зато огромная каменная лошадиная голова на массивной нашейной цепи, сравнимой, разве что с якорной, заставила деда скрючиться в учтивом полупоклоне.
Я вообще за то, чтобы цирк гастролировал. Мне очень захотелось подойти к окну в надежде увидеть уезжающий цирк. Думаю, я еще успею крикнуть, что тут забыли пару гвоздей программы! Есть подозрение, что как только меня услышат, раздастся крик: «Возвращаться – плохая примета! Но! Быстрей!».
В дверь вошел самый несуеверный, но уже слегка знакомый лорд, напоминающий престарелого профессора. Обведя взглядом «Ху из эбсент?» всех присутствующих, он пристально посмотрел на меня, как бы намекая, что «Ай эм он дьюти тудей!». «Тудей» и желательно скорей хотелось всем присутствующим, потому что напряженные взгляды уставились на полуприкрытую дверь. Я больше склонялась к “эбсенту” в одобренных минздравом дозировках. Жаба-астральная невеста была уже какой-то вялой. Либо она решила умереть, либо «стерпелось – слюбилось». Хотя, есть вероятность, что ее просто не кормили. Когда жаба уже собралась умирать, толстяк запаниковал. Он схватил жабу и бросился за дверь, на ходу отдавая свой голос мужику с четками. «Четки» передал право уже двух голосов лысому с флягой, который тут же выронил свое пойло от неожиданности оказанного доверия и поспешил снять с себя ответственность, вручив накопленные голоса новому владельцу кошачьего хозяйства. Поцеловав свой оберег еще раз, сделав пальцами какой-то знак, последний министр грюкнул стулом и спешно покинул зал… Хранитель традиций, скрючившись, как шахматный конь, тоже решил не искушать судьбу и смылся, подбивая коленками свой талисман.
Повисла тишина. В воздухе пахло общественным туалетом после многолетней эксплуатации, на полу лежала открытая фляга, а по ковру расплывалась лужа. Под отодвинутым стулом валялись бусинка и перо.
– Мертвы, – внезапно и отчетливо произнес Лорд Бастиан, глядя на меня пристальным взглядом светлых глаз в обрамлении густой сетки морщин. – Черный стол, кровь… Все сбылось… Один умер ночью. Остальные – после восхода солнца… Один подавился, другой удавился, третий разбился, четвертый захлебнулся, пятый поскользнулся и упал, ударившись виском о черный стол, разлив вино…. Сначала подумали, что кровь….
