Дверь.
Все когда-нибудь начинается и заканчивается. Бывает, столкнувшись с предметами или людьми, ты понимаешь, что начинается новая жизнь и заканчивается жизнь старая. Именно это испытал я, когда увидел эту дверь. Это даже не был конец коридора, так поворот направо. Когда меня развернули к ней, я внутренне почувствовал, что начинается нечто новое. Именно новое, а не конец моей жизни. Во мне родилось новое чувство, помимо страха я испытал интерес к неизвестному, что было, по меньшей мере, странно. Жуткий коридор, озлобленные охранники, тусклый свет факелов, тьма за пределами небольшого освещенного круга, неизвестность, всё это должно было породить во мне страх и подавленность, сломить меня перед приближающейся неизбежностью. Но я испытывал интерес, что нелогично в сложившейся ситуации.
Это была самая обычная дверь. Невысокая, арочная дверка из толстых дубовых досок с железными накладками, встроенная в арочный проём с грубой кирпичной кладкой. Сразу было видно, что создатель не планировал её для парадного входа. Размер её был такой, чтобы мог пройти человек высокого роста, не нагибаясь и не протискиваясь сквозь неё.
Охранник стукнул в дверь кулаком. В ответ послышался невнятный звук человеческого голоса, шаги и дверь распахнулась навстречу нам. Освещенный факелами, в проёме стоял здоровенный детина в кожаном фартуке поверх безрукавки, простых штанах, грубых стоптанных сапогах и нагайкой в руках. Эти руки были грубы, привыкшие к тяжёлой, грубой работе, украшены в нескольких местах небольшими шрамами от порезов и ожогов, с крупными ладонями-лопатами. Они соответствовали столь же колоритному лицу, принадлежавшему молодому мужчине. Лицо было мясистым с крупным носом и выдающимися вперёд надбровными дугами, массивным подбородком и маленькими серыми глазками. Все это было увенчано копной спутанных тёмно-русых волос, давно не мытых и не чесанных, сальными сосульками свисавших на лоб и шею, а также торчавших во все стороны. Лицо и руки были покрыты пылью и копотью, изукрашены узорами от потеков пота. Этому парню явно требовалось давно помыться, о чём говорил и его запах, резкий и терпкий.
Увидев меня, мужчина довольно улыбнулся, оскалив рот с крупными, неровными зубами.
- Последний? - поинтересовался он, оглядывая меня с интересом мясника к туше, подлежащей потрошению.
- Счас ещё приволокём, - равнодушно буркнул охранник, видимо исполнявший роль старшего в отряде.
Одновременно с этим меня втолкнули в проём. Детина же протянул свободную руку, схватил меня за отворот рясы и поволок внутрь помещения. Так я и переступил порог новой жизни.
