Внезапно я осознал, что государь смотрит прямо на меня. Какое-то время я испытывал интерес и внимание к себе со стороны царя, но затем догадался оглянуться по сторонам, и в первую очередь на своих сотоварищей по несчастью. Только воин и асасин выказывали бесстрастность к происходящему. Остальные узники демонстрировали окружающим затравленные и напуганные лица, источающие безысходность. С опозданием я осознал, что на их фоне я демонстрирую крайнюю заинтересованность к происходящему, абсолютно не свойственную для данной ситуации. С запозданием я попытался придать своему лицу напуганный вид. Видимо это удовлетворило царя, и он отвёл свой взгляд в сторону. Далее я старался демонстрировать свой интерес не столь явно.
Только убедившись, что произнесенная речь произвела на присутствующих должное впечатление, он перевёл разговор в другое русло.
- Почему вы еще живы? Почему я не отдал вас под топор палача? - резко спросил царь.
В ответ ему послышалось гробовое молчание узников. Я изо всех сил пытался изобразить напуганное состояние, чтобы не выделяться из пьесы. Нельзя же сказать государю, что наша жизнь, наш арест, да и пребывание здесь происходят оттого, что он нуждается в наших услугах. В подобных случаях нужно отдавать инициативу говорящему, или твоя голова станет первой в нашей компании отделенной от шеи. Властьдержащие не любят тех, кто знает больше положенного.
- Я отдам вас палачу! Или... - он выдержал паузу, - мы договоримся, и вы принесёте пользу своему отечеству. Что скажете? Согласны?
На мгновение меня поразила прямолинейность царя. Обычно он был более осторожен в выражениях, более хитроумен, изворотлив. Вероятно ситуация не располагала к длинным разглагольствованиям. Наступила тишина. Я обратил внимание на лица спутников. Выражение страха и обречённости начало медленно сменяться удивлением, а затем интересом и надеждой. Умирать не хотел никто, включая меня, и слова царя дарили надежду.
То, что поведал нам царь дальше, вызвало у меня и других пленников состояние легкого шока, судя по их выпученным глазам и отвисшим челюстям. Даже воин и асасин не смогли скрыть своего удивления.
Все прекрасно помнили сильную бурю с градом и последовавшей за ними грозой, прокатившимся через славный стольный град пару дней назад. Наломало деревьев, сорвало крыши, повалило ограду по всему городу. Обычное явление. Бури и грозы в наших краях не такая уж и редкость, чтобы удивляться. Город уже начал оправляться от нанесённого ущерба, становясь ещё краше, ибо гниль, кою жалко или лениво выкинуть, теперь распиливали на дрова. Вместо неё ставили новые ограды, клали новые крыши, и всё это покрывали новой яркой краской. Жители города откапывали свои кубышки и доставали из них бережно скопленные монеты, кои теперь требовалось потратить на оправление своих жилищ. Ибо каждый житель хотел показать свои богатство и способности, чтобы дом был не хуже, чем у соседей. И город становился красивее прежнего. Минестрели и волхвы на каждом углу возвещали, что бури посылают светлые Боги, дабы после них руками людей создавать красоту. Были, правда и те, кто уверял, что бури посланы темными Богами, дабы причинять страдания людям. Но их было мало, а особо ярых болтунов, как правило, в последствии находили в придорожных канавах с пробитыми черепами или перерезанным горлом. Люди роптали, и недобрых предсказаний становилось меньше. Да уж, царь Додон умел создавать позитивное настроение в обществе. Ходили плохие слухи и об этой буре с грозой, как всегда тихие. Но только здесь мы узнали, что слухи были правдивы.
