Блэк выгнул бровь, ничего ему не ответив.
По правде говоря, рубашка немного давила в плечах. Брюки сели хорошо, что волновало его намного больше, но он поймал себя на том, что поводит плечами от небольшого неудобства — ткань, казалось, не растягивалась, чтобы подстроиться под него.
— Знаешь, — продолжил Родриго, пихнув Хокинга рукой. — Может, нам стоит нанять этого отморозка на полную ставку. Пусть смотрит своими странными глазами на тех мудаков из южной части города. Они перед ним растеряются.
Мозер просто стоял там, скрестив руки на груди и придирчиво осматривая Блэка.
— Ты все равно выделяешься, — заметил он. — Ты не совсем вписываешься в типичный профиль спецагента… но думаю, униформа отобьёт у большинства желание присматриваться к твоему лицу.
— Не у большинства профессионалов, — сказал Блэк.
Мозер пожал плечами, но не ответил.
Однако Блэк слышал его мысли.
«Будет темно. Вероятно, мы все равно оставим его в машине на большую часть времени. Я не могу поставить его работать напрямую с парнями из спецназа, и учитывая, как велико то место, шансы, что его увидят, минимальны…»
Блэк согласился. Он также знал, что Мозер, вопреки его же словам, беспокоится не о том, что его узнает стрелок. Он беспокоился, что крот из ФБР или Национальной безопасности приставил к нему или Хокингу хвост. Он не хотел, чтобы они задавались вопросами, что за новый детектив в штате, или хуже того, чтобы они узнали, кто такой Блэк на самом деле, и использовали эту информацию, чтобы вышвырнуть оперативную группу Мозера с дела.
Они с Хокингом подозревали, что их крот располагался относительно высоко в пищевой цепочке, учитывая то, какая информация утекла и где эта информация оказалась. Должность была достаточно высокой, чтобы объявить все дело юрисдикцией ФБР.
Одевание Блэка в униформу должно было скрыть его роль, а не обеспечивать его безопасность.
По правде говоря, Блэку было все равно. Логика Мозера имела смысл. Единственное, что раздражало — это то, как он притворяется, будто ему не все равно. И все же его беспокойство не рассеялось, когда Блэк вытянул руки, все ещё пытаясь устроиться в тесной форменной рубашке.
Возможно, паранойя Мири сказывалась на нем.
От мысли о ней это тошнотворное чувство усилилось.
Блэк знал, что им обоим нужно забыть эту историю с Тамплиером, но все равно не мог не чувствовать себя последним ублюдком из-за того, что вот так её оставил.
Она не хотела выходить из машины, когда они подбросили её до отеля. Она поколебалась, стискивая дверную ручку, мысленно подумывая поспорить с ним, настоять, чтобы он взял её с собой. Наконец, Блэк почувствовал, как она говорит себе не дурить, заставляет себя промолчать. В конце концов, она открыла дверь, и он смотрел, как она уходит. Он чувствовал в ней, что она не будет той ночью глазеть на знаменитостей… или мастурбировать в джакузи, как он предложил.
