Но он все ещё на нужной Земле.
Ничто из этого не сходилось с его родным миром. Ничто. Он одет в тюремную робу, но она человеческая. Будь он в том другом мире, они не оставили бы его руки и ноги свободными. Ни за что. Не при его ранге видящего.
Он бы носил органические или полу-органические фиксаторы, не только ошейник. Они бы приковали его к стене. И ни за что, черт подери, они не открыли бы дверь, пока он внутри не закован в наручники. В любом случае, даже дверь была не такой. Дома эта дверь была бы из чистого органического металла, вероятно, с отодвигающимся смотровым отверстием. Или органическим стеклом.
Камера была бы темной.
Он также, вероятно, был бы накачан наркотиками или подключён к проводам. Он определённо был бы сильнее избит, а не просто пошатывался от травмы головы.
И да, одежда была совершенно не такой.
Рассудок Блэка медленно начал брать верх по мере того, как он осматривал маленькую камеру. Это он определённо посчитал бы своей Землёй. Дома они не помещали видящих вот так, даже во времена Блэка. Сейчас, вероятно, у них есть ещё более садистские технические игрушки, чтобы контролировать людей вроде него. У них определённо было бы установлено наблюдение в комнате.
Сделав ещё один глубокий вдох, он перевернул руку, посмотрев на свою старую татуировку расовой категории. Он осознал, что ещё сильнее расслабляется, увидев нетронутую кожу.
Если бы они забрали его в старом мире, они бы тут же заново поставили бы ему чип. Он удалил старый как только смог, примерно через десять лет после того, как впервые очутился в этом мире. Проведя пальцами по гладкой коже, он заставил себя ещё раз вдохнуть.
Значит, он все ещё был на правильной Земле. На Земле, где находилась его жизнь.
На Земле, где находилась Мири.
Но как, блядь, кто-то здесь знает, как надеть на него ошейник? И если они знают настолько много, то почему вообще посадили его с обычным населением?
Ну, если только они не пытались заставить его исчезнуть.
Или убить его.
При этой мысли он шатко поднялся на ноги — в этот раз более осторожно. Он схватился за цементную полку, поднимаясь и используя её для равновесия. Медленно повернув голову, в основном из-за боли, он осмотрел обе стороны комнаты, удостоверившись, что она пуста. Однако он знал, что ненадолго останется здесь в одиночестве.
Его глаза вернулись к открытой двери.
Он уже слышал звуки.
Узники покидали свои камеры, шутили, смеялись, громко говорили, начинали шагать по коридорам. Направляясь в его сторону.
