Артур ядовито усмехнулся — в образе Инны Васильевны это выглядело довольно устрашающе — и, поправляя очки, произнес:
— Давно пора. Что насчет паспортов и денег? Или вы предлагаете нам самим искать финансы, как в прошлый раз?
— Разве у вас не осталось заначек, Артур? Вот уж не верю! — строго осадил его Светлый.
Мужчина дернулся, будто его ударили током, затем прошипел:
— Ну, раз вы знаете…
Светлый в ответ лишь покачал головой и улыбнулся. Создавалось такое впечатление, будто он издевается не только над Кривошапкиным, но и над Сергеем и Викой. Ермолаева внутренне напряглась и сжала кулаки: ею овладел страх. Ей было страшно представить, что с ними случится, если они не справятся с каким-то заданием…
Светлый перевел на нее взгляд и, продолжая улыбаться, вновь прищелкнул пальцами. В этот раз туман сгустился над столом — небольшой, полупрозрачный. И когда он развеялся, на стеклянной поверхности лежало три паспорта и три билета. Наблюдая за реакцией грешников, Светлый размял пальцы, затем, развернувшись, медленно пошел к черной дыре.
Сергей резво вскочил на ноги и бросился к столу. Схватив паспорт, он быстро спросил посланника, пока тот не исчез:
— А где мы ночевать будем?
Светлый развернулся. Его фигура подернулась полупрозрачной дымкой, поэтому понять, какое у него выражение лица, было практически невозможным. И когда он заговорил, голос его был лишен интонаций. Настоящий робот.
— Место жительство по прописке, ключи найдете в почтовом ящике. Даю вам срок три недели. Именно столько осталось Анне до родов. Ах да, забыл сказать… Удачи, грешники!
Произнеся это, посланник испарился, превратившись в яркий шар света, который моментально исчез во тьме камина. Переглянувшись, Вика и Артур приблизились к Сергею. Тот протянул им паспорта. Не сговариваясь, они в один голос произнесли:
— Что ж, начали…
Возвращение в Москву можно было назвать вполне удачным, если бы не одно «но»: как только поезд тронулся, Артур в образе Инны Васильевны начал жаловаться то на духоту, то на чрезмерную жесткость матраса, то на больную спину, то на опухшие ноги. Поток жалоб, казалось, был нескончаемым. Под конец Вика не выдержала и, уткнувшись лицом в подушку, простонала, что разрешает Сергею убить ее «мать». Лавров, сам измученный недомоганиями «тещи», уже хотел исполнить просьбу, но тут за Инну Васильевну рьяно вступился лысоватый сухопарый дедок — сосед по купе. Артур от греха подальше решил всю дальнейшую дорогу сидеть тише воды, ниже травы, притворившись сонной тетерей. Что было лишь на руку и Вике, и Сергею — весь остаток пути они провели в относительном покое, если не считать попыток дедка разбудить свою «спящую красавицу» — то есть, Инну Васильевну.
