— Идите. Выключите, — сухо сказал Алеш.
Парень, видно, завис там над плитой. В тишине квартиры Ришо сделал страшные глаза — но полицейский отмахнулся от него.
— Что теперь будет? — Мартен, наконец, появился в дверях, словно призрак. — Элишка… она же теперь преступница, верно?
Алеш оттеснил напарника вглубь комнаты.
— Успокойтесь! Во-первых, мы вас ни в чем не обвиняем, просто выясняем обстоятельства. А во-вторых, полиция уже не ловит преступников, проклятье неплохо справляется само. Мы теперь… больше пытаемся предотвратить, понять, что можно делать, а что нельзя. Остановить еще до исчезновения.
Алеш сообразил, что говорит в воздух, студент его не слушал.
— Что вы хотите знать? — медленно и раздельно проговорил Мартен.
— Почему она напала на прохожую? Что там произошло? Женщина — вахтерша в Обществе Памяти, она просто шла на работу. Вы что-нибудь о ней знаете?
Студент опустил глаза, честно подумал и сказал:
— Нет. Ничего не знаю.
— Были у Элишки неприятности? Что-то ее тревожило в последнее время?
— Были. По правде, одна из ее проблем… это я.
Даже с Ришо слетел угрожающий образ, он глупо повторил:
— Ты?
— Ну да, я. Ох… это запутанная история!
— Мы привыкли к запутанным историям, — произнес полицейский.
Парень что-то пробурчал, склонив голову. Он смотрел в пол, между серыми тапками у себя на ногах, и долго-долго размышлял.
— У нее были… проблемы с родителями, — наконец, начал он. — Они у Элишки не католики, а православные… из таких, знаете, почти фанатики. Никакого Нового года, праздников. Только предрождественский пост и скорбь. У них все наоборот, знаете? Рождество после Нового года, смеяться в пост и то грех. Когда она пошла учиться, я был… я открывал для нее новый мир. Она нуждалась в близком человеке. Слишком. Хотела слишком много, чего я… не мог. Все это тянулось, обиды, извинения, уже полтора года. Мы опять поссорились. Она ушла и хлопнула дверью.
Какая-то дикая, запутанная фантасмагория… а Ришо вот, кажется, все понял. Наверное, и полицейский понял бы, будь он хоть на пять-десять лет моложе.
— То есть она таким способом, — напарник запнулся, — могла покончить с собой?
Недоговариваешь, парень. Что-то ты нам недоговариваешь! Алеш никак не мог отделаться от нехорошего чувства, но поймать за хвост мысль не получалось.
— Нет… Не знаю. А если… — Мартен как будто через силу проталкивал слова сквозь глотку. — А если это я виноват? Если и правда?
— Гм. Ну, по всем законам, да даже по правилам проклятия… — у Ришо, кажется, проснулось сочувствие к парню, — даже оно за такое не карает.
