Алеш молчал. Ветер шевелил неубранную еще с декабря, замершую и оттаявшую, втоптанную в грязь листву.
— Увидела, погналась, — утвердительно закончил полицейский. — И, положим, напала. Но зачем? Как будто полгода лежала в анабиозе. Все знают, чем кончится грабеж или насилие.
— Если она напала, — вставил Ришо.
Здесь на углу всегда стоял киоск «Табак». Не киоск даже — кирпичный уличный магазинчик. Сперва он, как положено, торговал сигаретами, потом сигаретами, пивом и бургерами — студентом Алеш покупал их, когда еще пил вино на скамейках — а потом, кажется, здесь торговали всем: от журналов до свежеиспеченного хлеба. Магазинчик всегда обретался на перекрестке — словно собрался стоять здесь вечно.
Дедок в куцем пальто добрался до полуразобранной стены и теперь собирал кирпичи в сумку. Такие не сдаются, даже когда молодежь вся уехала. Да и куда им сдаваться, кому? Власть сменится, проклятия приходят и уходят, а жить-то надо. За городом у него, верно, фермерский домишко, а кирпичи пойдут на бортик вокруг клумбы, соседям на зависть.
— …собираешься что? — спрашивал Ришо.
Полицейский поежился на пронизывающем до костей ветре.
— Найди девушку. Звони в участок, пусть дергают ТВ, радио… что угодно, но жертва должна объявиться и рассказать о девушке. Нельзя не заметить, что на тебя напали! И еще одно. Обзвони все кампусы и университеты. Кто-то не вышел сегодня на занятия, а пропал еще с вечера, всю ночь ее не было дома.
— Мало ли, кто где не ночевал…
— Тогда составь список, — оборвал напарника Алеш, — и отсей лишних. Тебя для учебы приставили или просто так, поприсутствовать?
— А если она не из кампуса? С родителями живет?
— Тогда у нас уже лежит заявление о пропавшей дочери. Проверь и это тоже.
Напарник не то хмыкнул, не то фыркнул, но все же поплелся к машине. Зден спросил:
— Не рано давать поручения? Все это предварительные выводы. Мои гипотезы.
— А точные ты дашь через день-два, — сухо ответил Алеш. — Извини, у меня нет столько времени. Пусть попотеет, ему полезно.
Криминалист пожал плечами, отвернулся. Крикнул:
— Все, парни, собираемся! Сегодня мы закончили.
Мартовские небеса окончательно заволокло грязным рубищем, холодный дождь закапал сперва на голову, потом холодным душем в лицо, за воротник, повсюду.
Когда полицейский поплелся к машине, чувствовал он себя едва ли веселей напарника.
«Он повзрослеет, а я и не увижу», — думал Алеш, разглядывая мокрые тополя на Гавра Лубвы. Сегодня Мир наконец-то уедет из города.
