— Валяй, — согласился бесплотный собеседник, но теперь, решившись, маг уже и сам бы не остановился.
— Сайлех ни в коем случае не «мой колдун»! — решительно отрезал Верховный. — Видишь ли, мы в Круге магов заведуем всеми делами чародеев, это правда — но это не значит, что все маги подчиняются мне. Одна из моих обязанностей — судить тех, кто преступил закон при помощи чар. Всех магов, кто злоупотребляет Даром. Так я и познакомился с Сайлехом.
— Так он преступник? — вот это уже был настоящий смех. — Йелох Висельник и Сайлех Чернокнижник. Хороша пара! Даже звучит похоже.
Кассим дернулся, как от удара по лицу. «Может, он не понимает, что его убили? Может… нет, уж говорить так говорить до конца».
— Мне принесли о нем весть мои помощники, — резче, чем собирался, продолжил маг. — Но Сайлех из древней и знатной семьи, и я решил хотя бы увидеть его, поговорить вместо… того, чтобы сразу взять его под стражу. Он пришел ко мне и говорил об исследованиях. Долго, страстно… ну, ты знаешь. Он умеет. Сайлеха поймали на запрещенной магии: заклинательство смерти, другие грязные чары. Но только мне он рассказал, чем на самом деле занимается. Он изучал воскрешение. Хотел победить смерть. Научиться сохранять разум и память почившего.
— И ты его отпустил?
— Не отпустил, нет… — скривился Верховный. — Всего лишь дал еще один шанс. Разрешил осесть в старом отцовском особняке и написал грамоту для смотрителя тюрем, чтобы выделил смертников. Искушение было слишком велико.
— Дурацкая затея, — отметил голос. — По себе знаю. Отпускать можно тех, кто беззаконничает по ошибке. Или по нужде. А тот, кто знал, что делает, всегда сделает снова.
— Слишком сильное искушение… — повторил Кассим. — Он должен был взять больных, кто все равно не протянул бы дольше пары лун. Он же взял обреченных на казнь и обычных каторжников…
— А на рытье каналов дольше и не протянешь, — вставил Йелох, но маг едва ли слышал его.
— Хуже того! Он начал убивать. А я не знал, пока не решил смотр провести… что он здесь творит. Видишь ли, Сайлех не нашел способа, что делать с теми, к кому смерть пришла сама, и понял, что должен убить того, чей разум хочет спасти. Это то, что он сделал и с тобой.
— Так ты из-за этого терзаешься? — из конца в конец комнаты раскатился звонкий металлический смех.
— Этого мало?
— Йелох Висельник, — настойчиво повторил бесплотный голос. — Так меня прозвали. Нет, я сам-то не убивал, меня подцепили на контрабанде. Но, конечно, я знавал всяких. Да и ты… ты это, спустись из колдовских башен. В гаванях кровь льется каждую ночь. В городе царей столько же крови, сколько дерьма в сточных канавах.
