— Убил, что ли? — возбужденно прошептал за спиной Жорка. — Ух, как ты! Я и понять ничего не успел, как вы с ним схватились. Ловок ты, аж страшно!
— Тихо! — Василий поднял голову и стал прислушиваться. — Отсюда вышел, и один. Ты вообще кого-то тут видел за то время, что квартировал в том бункере?
— Не, даже близко никого не было.
— Значит, есть надежда, что это или случайный бандеровец, или что их тут немного. А может, посыльный какой-нибудь. Что им тут прятаться, тут все видно за несколько верст. Если большой отряд, то им в лесу удобнее. Нет, не может быть их много.
— Это ты сейчас меня уговариваешь или сам себя? — спросил Жорка.
— Черт, все ты понимаешь, — криво усмехнулся Ивлиев. — Понимаю, что глупо лезть в самое логово, не зная, кто там и что там. Но я не могу позволить, чтобы они девушку в плену держали. Что они с ней там делают, ты можешь мне сказать? Не можешь. А я даже думать боюсь об этом. Короче, Жорик, дуй отсюда в город.
— Я с тобой, — как-то очень просто ответил парень.
— Ладно. Только без моего приказа ни чихнуть, ни выстрелить, понял? Давай тело спрячем, а то лежать будет на самой дороге. Его, может, через пять минут найдут и поднимут тревогу.
Повесив автомат на шею, Ивлиев взял труп под мышки. Жорка тут же с готовностью ухватился за ноги, явно пытаясь всем своим видом показать, что он не боится. Приличная яма нашлась поблизости, куда положили тело убитого, прикрыв обломанным сухим кустарником, трухлявыми палками и обломками досок. Обшарив карманы бандеровца, Ивлиев нашел зажигалку, с ремня снял армейский нож в ножнах, из подсумка он вытащил два полных автоматных магазина.
— Как думаешь, — деловито спросил Жорка, — там внутри их много еще?
— Нет, не думаю. Это не база, где постоянно живет подразделение УПА. Возможно, просто какой-то объект националистов, который находится под охраной. Охрана маленькая, только внутри, значит, они не боятся нападения, иначе бы был пост и снаружи. Идешь?
— Да, я с тобой, — кивнул Жорка, упрямо сжав губы.
Ивлиев посмотрел на парня почти с нежностью. Вот он где проявился. Всю свою недолгую жизнь был вором и аферистом, а в душе, оказывается, романтик и боец с несправедливостью, со злом. Может, конечно, это все те же отклики его врожденной склонности к авантюрам, риску и приключениям. Но бывает, что с возрастом у таких людей появляется в поступках трезвый расчет, начинает преобладать здравый смысл. И тогда из них получаются талантливые летчики-испытатели, знаменитые полярники, путешественники.
