— Эх, Васек, что тебе сказать, — махнул рукой Жорка. — Не за свои дела я, похоже, влип. А у нас ведь как, слово лишнее вякнешь, тебя потом на зоне или на пересылке на пику подсадят. А я-то ведь не при делах. Мы у Циклопа в буру резались, мне карта сама шла с самого утра. Они там неплохо проставились, фарт у них хороший был на днях. А теперь понимаю, что за фартом этим и уголовка по их следам пришла. Или «мокрое» это дело, или они… не знаю даже. А я ведь не при делах, Васек. Повяжут меня с ними вместе, и загремлю я по полной. Может, на «десятерик», а может, и под «вышку».
— Спокойнее, спокойнее! — похлопал дружка по плечу Ивлиев. — Если я решу, что ты не виноват, то ничего такого с тобой не будет. Что за фарт у них, откуда?
— Васек, а ты точно не из уголовки? — с тоскливой подозрительностью спросил Жорка.
— Тебе поклясться? — сделал вид, что разозлился, Ивлиев. — Чем? Чем хочешь поклянусь, даже самой страшной клятвой. Не из уголовки я!
— Ладно, че ты, — испуганно посмотрел по сторонам Жорка. — Че разорался-то? Там такое дело, они с химзавода что-то тянут и сбывают через залетных в другие области.
— Что тянут, подробнее, Жорик!
— Кажется, удобрения. Часть конечной продукции не учитывается за счет каких-то там плановых потерь, брака, некондиции и утраты при транспортировке. Я так слышал, был такой базар. А к ним дельцы приезжают из других областей и скупают. Они не знают, кто на заводе этим занимается, только с посредниками общаются. Наверное, кого-то в дороге с «липовыми» накладными взяли, и те колоться начали.
— А ты-то знаешь, кто на заводе этим занимается?
— Не-а, — покачал головой Жорик. — А тебе он зачем?
— Попробую через знакомых надавить на него, чтобы поменьше своих дружков слал. А лучше бы все на себя взял и «в несознанку» пошел. Мол, не знаю, кто скупал, не назывались они мне.
— Ух ты! Вот бы здорово было! Только я его не знаю. Видел, правда, один раз, кореша с ним базарили о чем-то на улице. Невысокий такой, светлый. Глаза у него коровьи какие-то. А называли они его между собой Васьком. Ты, это… извини.
Ивлиев посмотрел в виноватые глаза Жорки, и вдруг его осенило. Он полез в карман пиджака, где лежали фотографии, которые он показывал деду Осипу на предмет опознания человека, что приходил к Ирине Кириенко в день ее убийства. Ему очень понравилось точное образное сравнение Жорки — коровьи глаза.
— А ну, глянь, — протянул Василий приятелю три фотографии инженера Васькова с химзавода.
