Антон, вооружившись ножом и вилком, принялся за еду. Жареное мясо оказалось великолепным — Марков даже припомнить не мог, когда еще пробовал столь великолепно приготовленное блюдо.
Клео вновь отошла к окну и смотрела на луговину и шумевший вдалеке лес.
Насытившись, Антон выпил воды и произнес:
— Сколько времени я нахожусь здесь?
— Восемь дней, — ответила Клео, обернувшись.
— Восемь дней?! — Марков не смог скрыть удивления.
— Да. Ты потерял много крови. Погружение в гиперсон было обязательным условием. Тебе вводились препараты, значительно ускоряющие процесс регенерации поврежденных тканей с использованием внутренних ресурсов организма. Отсюда — необычная слабость при пробуждении. И еще ты похудел на несколько килограммов.
Клео вновь вернулась за стол.
Антон не понял и половину из сказанного. Разве то, что он похудел.
— Откуда я знаю… — он замялся, подбирая слова. — Знаю про «Скопули» и про все остальное?
— Это называется мнемоническая загрузка данных, — ответила Клео. — Я произвела ее, пока ты находился в гиперсне. Процедура была необходима, Антон. Иначе ты вряд ли смог бы адекватно воспринимать принципиально новую обстановку.
Марков не ответил, сделал глоток воды.
— Это — лишь очень малая часть данных. Тебе еще предстоит многое узнать. И многое решить — для самого себя, — продолжила Клео.
— Да уж, — усмехнулся Антон.
Тяжесть в животе от обильного ужина вызвала приятную истому — клонило в сон. Истощенный организм требовал нормального отдыха, обыкновенного сна — без медицинских препаратов и систем жизнеобеспечения.
От пристального взгляда Клеопатры не укрылось состояние Антона.
— Я покажу тебе твою комнату, — сказала она, поднимаясь.
Комната оказалась просторной — аккуратно заправленная кровать у стены, небольшой стол, рядом — два кресла. На стене, справа от входа, перемигивалась огоньками панель внутренней связи.
— Отдыхай, Антон, — сказала Клео и вышла в коридор.
Марков вытянулся на кровати — сон пришел почти сразу.
Клео вернулась в помещение, где они обедали. Стол уже был пустым — бытовой андроид убрал сервировку.
Клеопатра замерла у окна, глядя на сгущающиеся сумерки. Двенадцать веков, запертая в жестких рамках программных приоритетов, она не могла действовать — только размышлять. Размышляла и сейчас. Но уже совсем по-другому. Полная программная свобода давала ей практически неограниченные возможности. И у нее были свои виды на Антона и на все человечество в целом.
Минуло четыре дня. Антон почти оправился от ранения. Клео каждое утро встречала его в комнате, которую он про себя назвал «обеденной». Они беседовали, иногда подолгу. Клеопатра рассказывала историю человеческой цивилизации на далекой отсюда Земле, о пути, который прошли люди, прежде чем открыли дорогу к звездам. Говорила о взлетах и падениях, жестоких тиранах, необычайных гениях и великих безумцах. Несколько раз Антон проходил через сеансы мнемонического обучения. Как объяснила Клео, это являлась необходимостью, для получения узкоспециализированных знаний для восприятия окружавшей Антона техносферы.
