Мой дядя — чиновник | страница 39
Просидев тридцать лет в одной и той же комнате, дон Бенигно безошибочно знал место каждой из бесчисленных бумажек, заполнявших подвластный ему отдел канцелярии, Как только старик получал распоряжение разыскать одну из них или когда кто-нибудь, желая самолично удостовериться в чёткости его работы, из любопытства просил у него справку, дон Бенигно, даже не заглядывая в имевшийся у него реестр, немедленно снимал с полок целые ряды и огромные кипы толстых папок. Он не раскрывал их, иногда даже не читал надписей на них, а просто вручал нужную папку и объявлял с несокрушимой уверенностью математика, предлагающего простейшее решение задачи:
— Держите, вот она. На странице номер такой-то вы найдёте интересующие вас данные.
Название селения или города, где происходило событие, даты, имена участников, последовавшая развязка, законы, королевские указы, распоряжения и постановления по данному делу — всё это несравненная память дона Бенигно хранила самым поразительным образом.
Вся его гордость и слава, все его самые сокровенные мечты были связаны с этой комнатушкой и заполнявшими её бумагами, к которым он так привязался. Высшим блаженством для дона Бенигно было признание его служебных талантов.
— Ну что вы, дорогой друг! — отвечал он с напускной скромностью, так как в действительности был непоколебимо уверен, что никто не в силах заменить его без ущерба для дела. — Впрочем, тридцать лет практики что-нибудь да значат.
За всё время его ни разу не вознамерились повысить в должности: во-первых, потому, что другие места были более денежными, менее ответственными и требовали меньше знаний и труда; во-вторых, никто не отваживался заменить дона Бенигно на его посту.
За тридцать лет ежедневной работы в своём отделе он лишь дважды позволил чужим рукам коснуться его бумаг и то лишь потому, что был не властен воспрепятствовать такому вмешательству. В первый раз это произошло, когда дон Хенаро начал свою стремительную и блестящую карьеру при поддержке своего влиятельного отца. Во второй раз это случилось во времена, к которым относятся наш рассказ и наше зачисление на должность практикантов; другими словами, на этот раз осквернителями доверенных неподкупному дону Бенигно сокровищ, на которые зарился алчный дон Хенаро, стали мы с дядей.
Легко представить себе, как страдал бедняга дон Бенигно, видя, что его папки летят на пол, где их безжалостно скребут наши куцые метёлки; что его письменный стол покрывается слоем тончайшей пыли, на которой отпечатываются следы любого коснувшегося её предмета, в том числе очертания локтей и кончиков пальцев столь чистоплотного чиновника, как он.
