— Откуда ты знаешь, где я живу?
— Я, блин, надеялась, что ты мне скажешь, — процедила она сквозь зубы.
— А, да. Извини. Езжай на Луговую, 50.
Вика задумалась, вспоминая дорогу. — Не удивлена, ты еще и живешь в каком-то гетто.
— Не всем повезло родиться в богатой семье, — проворчал я. На секунду, мне показалось, что она меня сейчас вытолкнет из машины.
— Меня, кстати, Артур зовут.
— Вика.
— Я в курсе.
— А, ну да, — она покрутила пальцем над головой, указывая на табличку. — Вот же старый козел…
Эй, не такой уж я и старый! — Чего ругаешься?
— Я когда заболела, папа разыскал того профессора, как там его… Игоря Карловича… ну, ты знаешь, наверное.
— Филимонова?! Давно хотел с ним поговорить.
— Хоть сейчас можешь дуть к нему, и разговаривать сколько влезет. Он в Уссурийске живет.
— Серьезно?
— Серьезно. Могу даже адрес дать. Но хрен он тебе что скажет. — Вика явно злилась, и вела машину очень агрессивно. Хорошо, что дорога была пустая. — Я сидела перед ним, маленькая девочка, напуганная до усрачки. А он заливал папе в уши какую-то дурь про неврозы-психозы. Таблетки назначал. Я ведь пила их месяцами, в надежде, что цифры уйдут.
— Знакомая история.
— Старый мудак, забыл упомянуть, что это ни хрена не болезнь. Он же специалист, он не мог не знать! У него внучка моего возраста, и он все равно позволял себе измываться надо мной.
— Не все так просто, — я повторил слова Дурака, которых Вика, естественно, не слышала. — Мы обязаны соблюдать режим секретности. Не факт, что он хоть раз общался с пробудившимся агентом.
В этот раз Вика выругалась громче. Я тоже был разочарован. На эту встречу я возлагал определенные надежды, и очень неприятно было слышать, что Филимонов, в принципе, ничем мне помочь не может. Все те же рецепты психоактивных препаратов. Спасибо, накушался.
— И все ради какого-то дебильного задротства… — прошептала она. — Да я же чуть…
Она могла не договаривать. Наверняка, всех, кого поразил синдром посещали такие мысли.
— Да я вообще эти сраные игры ненавижу! Боже, за что мне все это?
Мы остановились у обочины, хотя ехать еще оставалось минут десять. Вика закрыла лицо руками.
— Что-то не так?
— Подожди минуту. У меня простыни текста ползут перед глазами. Я боюсь врезаться.
— На самом деле… — я коснулся ее запястья, на что она отреагировала очень жестко, ткнув меня локтем в бок.
— Руки убери свои!
— Ладно, — я отодвинулся ближе к двери. — Просто, я хотел сказать, на самом деле ты их не видишь. Все надписи у тебя в голове. Поначалу, сложно привыкнуть и они маячат перед глазами, но это проходит.
