Моей головы осторожно коснулись чьи-то руки, унимая истерику, погружая в тягучее безразличие. Затем осторожно прошлись по телу, хорошему врачевателю не обязательно видеть повреждения, достаточно их почувствовать.
— Спасибо, Севиндж. Кэсси, я хочу вымыться, — голос прозвучал ровно.
Не задавая вопросов, брат аккуратно взял меня на руки и принёс в ванную. Усадив на маленький пуфик, открыл воду, щедро добавив ароматной пены из первого попавшегося пузырька.
— Я буду здесь рядом, прямо под дверью, сама справишься?
Молча кивнув, дождалась, пока та закроется.
Вода быстро наполнила глубокую чашу, накрывая тело тёплым одеялом, а я никак не могла поверить, что все закончилось, и то и дело поглядывала на дверь, убеждаясь, что она закрыта. Что на пороге не стоит исписанное рунами одуревшее страшилище. От синяков, оставленных грубыми рукам и зубами, почти ничего не осталось, спасибо Севинджу, но для меня они все ещё здесь. Перед глазами сама по себе возникла картина того, о чём я не хотела помнить.
Я не хочу это помнить! Не хочу жить с этим! Не хочу…
Странное безразличие, наведённое спокойствие позволило сделать, то на что я почти решилась.
Вода сомкнулась над головой, а я, очистившись от мыслей, просто слушала биение собственного сердца.
— Ты что творишь?! — меня выхватили чьи-то руки, закутали в белое пушистое полотенце. — Эй, парень!
— Да, милорд, — раздался голос Кэсси.
— Следи за ней лучше! — прямые брови сурово насупились. — Больше не смей! — это уже мне.
Советник передал меня брату из рук в руки, а я смотрела и не могла оторвать взгляд от светло-серых с неестественной тёмной обводкой зрачков, расширенных в гневе.
Внезапно мне стало стыдно за столь малодушный поступок.
— Лорд Сатем, простите! — прошептала уже в удаляющуюся спину.
Советник достиг порога, но услышал и вернулся, а я, высвободившись, из рук Кэсси, шагнула навстречу.
Лорд осторожно взял мокрую прядь моих волос, и посмотрел в глаза, долго, пытливо. Брови нахмурились, дёрнулись и застыли желваки, напряглись мускулы, превращая постаревшее разом лицо в непроницаемую маску:
— Сможешь ли ты простить меня, девочка? — голос звучит почти ровно, но я всё равно улавливаю всю гамму горечи и вины, которую не в силах скрыть мужчина.
Я без труда поняла, что в моём лице он извиняется перед всеми, кто уже не станет прежним, после пережитого. Советник снова попытался покинуть комнату, но я схватила его за руку раньше, чем он успел сделать шаг, и, прежде, чем понял смысл моего дерзкого поступка, провела рукой по его груди. Щедрый поток энергии жизни, льющийся от моей ладони, такой мощный, какого я и не ожидала, не оставил от глубокой раны и следа. Лорд Сатем взял мою руку в свою и легонько сжал, благодарно кивнув:
