При этом я не скажу, что подобный внутренний голод, слишком отягощал мою социальную сторону жизни, скорее, наоборот, он давал мне стимул идти дальше, смотреть вглубь вещей, не костенеть в своей первооснове, но вместе с тем, как я уже говорил, мира в моей душе не было. Впрочем, это старая и давно забытая пластинка.
Подойдя к двери бара, уже ставшего за две ночи привычным, я остановился и решил немного обождать. Я не спешил переходить порог «ночного храма познания». До встречи с Марком оставалось еще около четверти часа, которые можно было посвятить созерцанию шумных ночных улиц.
Сложно точно передать посетившие меня тогда мысли, тем более теперь, спустя три года.
Ни о чем особенном я в тот момент и не думал, возникали одни лишь мелкие фрагменты воспоминаний прошлого, перемешанные между собой, и приятная щекочущая где-то в области сердца грусть, вызванная неспешным ночным дождем и предвкушением конца нашей маленькой дружбы с Марком. Любопытно иной раз заметить, что у нас, людей, наибольшая острота переживаний достигается в основном тогда, когда конкретное мгновение, несущее определенную ценность, начинает подходить к своему логическому концу. Мы восхищаемся финалом, и мы же грустим о нем.
Жить с постоянным ощущением, уходящего за бескрайний горизонт времени момента, значит жить подлинно. Подобное понимание одаривает особой силой, силой созидания. Когда строишь песочный замок на берегу моря и знаешь, что не пройдет и дня, как его смоет волной, процесс творения приобретает особый смысл, а момент неизбежного разрушения становится показательным. Каждый человек является своего рода песочным замком, и у каждого из людей ждет своя волна.
Не это ли делает нашу жизнь такой яркой, такой притягательной? Все проходит, проходим и мы, но важно каков будет наш след.
Стоя под крыльцом ночного заведения, я наблюдал за уличным движением, за светом фонарей, за окнами многоэтажных домов, в каждом из которых происходила своя удивительная и непохожая на другие история. Каменный мир не представлялся мне таким уж безнадежным. Я заметил, что даже вся эта нелепая реклама, нескончаемая суета городских улиц, громоздкие безвкусные сооружения, не способны поглотить в себя подлинные вибрации жизни, так хорошо ощущаемые в моменты духовного созерцания.
Даже если мы всю планету застроим заводами, превратим всех людей в бездушные мучные изделия, все равно энергия жизни будет пронизывать этот мир невидимыми нитями, вдоль и поперек, до его последнего дня существования. Тот, кто способен различать эту едва уловимую вибрацию Вселенной даже в бетонных блоках, способен услышать ее таинственный голос. Он говорит о вечной жизни, о вечной любви, о вечной тоске.
