Единственный, кто без лампады бдит,
не ощущая страха. Он темней,
глубокий, чем я мог бы объяснить.
Деревьями растет Он меж камней
и, может быть,
Он - аромат, струящийся ко мне
из-под земли.
x x x
Предвечный, Ты открылся мне теперь.
Люблю Тебя, как будто мной рожден.
Люблю, как будто Ты - мой старший сын,
покинувший меня, взойдя на трон,
где у подножья мир - как миг один.
А я остался здесь - седой старик,
не понимая больше ничего,
не разумея тех вещей язык,
которым отдал сына своего.
Дрожу, мой Сын, - зайдет Твоя звезда,
Твою судьбу развозят корабли;
вернись ко мне, вернись скорей сюда
со всех концов, со всех морей земли.
Во времени трепещущий, как лист,
порой дрожу от страха: Ты убит.
Но вот приходит весть: евангелист
о вечности Твоей везде трубит.
Пусть я отец - Ты, Сыне, перегнал:
стал, чем я был, и, чем я не был, стал,
и то, чего не смел я, воплотил.
Ты - будущее, Ты девятый вал,
утроба, возвращение; финал...
x x x
Не богохульство слышится в мольбе:
как будто в старых книгах я прочел,
что мы с Тобой срослись - как ветвь и ствол.
Люблю Тебя. Хочу служить Тебе.
Отцов не любят. Сын всегда суров,
когда, как Ты, покинув отчий кров,
от старца твердой поступью уйдет.
Напутствие отцовское кладет
Он в книгу, не раскрыв ее в пути.
Спешит уйти, водой спешит излиться
из сердца, где тоска по нем теснится.
Отец - в минувшем, он уже не здесь,
он весь ушел в былые времена:
смешные жесты, старческая спесь,
трясущиеся руки, седина...
И будь он хоть героем в давний год,
он только лист, и ветвь его стряхнет.
x x x
Его забота - хуже страшных снов,
и нежный голос - камня тяжелей.
Как можем мы постигнуть смысл речей,
не разбирая половины слов?
Великий театр наполовину пуст;
меж Ним и нами шум провел черту:
мы видим только очерк Божьих уст,
слова и слоги тают на лету.
Его найти не можем мы нигде,
хотя любовь, как слезы, бьет из глаз;
и только смерть приняв на той звезде,
где жили мы, - откроем: жил средь нас.
Ты Отче наш. Но разве должен так
я обратиться?
То означало б - отступиться.
Ты Сын мой. Страшно ошибиться,
но Сына я признаю в тот же миг:
пусть постарел Он, пусть седой старик.
x x x
Глаза мне выжги - я Тебя узрю.
Расплющь мне уши - я Тебя услышу.
Без ног пойду к небесному царю.
Лишившись рта, взывать не стану тише.
Сломай мне руки - обовью
восторгом сердца, как руками,
а сердце Ты мое останови
забьется мозг, и если бросишь пламя
мне в мозг - я понесу Тебя в крови.
x x x
Моя душа теперь - Твоя жена.
