Но лучший материал – мы озаглавили его «Махи, ты нам нужен» – однозначно выдал Мануэль. Правда, история была сформулирована просто и изложена старательно, как школьное сочинение, и по ней были заметны усилия пишущего соблюсти безупречный порядок слов – существительных, прилагательных и глаголов. Зато каждая фраза была битком набита страстью, а этому искусству не научишься ни в школе журналистов, ни в кузнице литературных кадров – искусству залить в ванну чувства, выстроенные из букв, и погрузить туда читающую публику.
Клара Немец тоже была под впечатлением и сказала, что это объяснение в любви четырнадцатилетнего подростка к баскетбольной команде, в которой все спаяны друг с другом и стоят друг за друга, может оказаться не менее сильным и убедительным, чем вступившее в законную силу решение о легализации.
Мои заботы – это мои заботы
В понедельник вечером я, признаться, немного попраздновал со своими приятелями в баре Золтана. И с наступившим вторником столкнулся лишь в полдень, когда, с одной стороны, дала о себе знать жажда, требуя холодной воды из-под крана, а с другой стороны, забил тревогу зуб справа наверху в глубине, напомнив мне о предстоящем визите к Ребекке Линсбах, которого я ждал со смешанными чувствами разного рода. Ну, слишком уж разнообразными они не были, однако от сочетания любви и боли как-никак кормится вся литература.
К счастью, ничего другого мне в этот день не предстояло. Мануэль, как я уже знал, во второй половине дня оказывался в надежных, тренированных руках тети Юлии, которая собиралась пойти с ним купить куртку. Что касалось моей бывшей жены Гудрун, то она ждала моего звонка, ведь по электронной почте она еще не совсем доконала меня. И я бы, может, и позвонил ей ближе к вечеру, но она меня опередила.
– Привет, Гери, ну и историю ты раскрутил, она и впрямь умопомрачительная! Теперь о тебе все говорят. Я потрясена, а Флорентина тем более. И Бертольд поздравляет тебя, он специально из-за этого звонил из Варшавы, – сказала она.
При этом у нее был тот неконтролируемый голос, скачущий то вверх, то вниз, где в него вторгались то хроническая разочарованность, то полная зачарованность – совсем как тогда, когда я сделал ей предложение, в тот момент, когда наши любовные отношения уже выдохлись.
– Да, это по-настоящему классная история, – произнес я так небрежно, как только мог.
Нечасто мне выпадал случай столь искренне проявить перед Гудрун ложную скромность.
