, хотя редакторы, которые с ним работали, даже не подозревали, что ему так мало лет.
* * *
Личным миром Мары была не наука. Ее полка в шкафу стала фантастическим местом, где девочка слушала музыку, позволяя уму блуждать, витать в облаках. Возможно, это означает отсутствие четкого направления мысли, но, как утверждают социологи, «не все умы, витающие в облаках, сбиваются с пути»[281]. Такое умственное состояние позволяет нашему «я» перемещаться из одного места в другое — как мы надеемся, в лучшее, — и подобная психологическая мобильность нередко способна освободить угодившего в ловушку несчастливого детства ребенка, как было с Марой. Слушая музыку в транзисторе, девочка представляла себя в далеких местах, занимающейся самыми разными замечательными делами. В своих мечтах она жила то тут, то там, но, когда ей приходилось спускаться с полки и ее разум уже не мог витать в облаках, девочка испытывала страх сродни боли: «Я вынуждена была оставаться там, где находилась, — вспоминает Мара. — Мне нужно было быть тем, кем я была».
Когда мы не способны трансформировать свою реальность, мы иногда справляемся со стрессом, трансформируя ее в своем сознании, погружаясь в мечты или фантазии[282] хоть на несколько мгновений, а порой и до того момента, когда становится доступной какая-либо другая форма побега. Многие сверхнормальные взрослые люди вспоминают, что в детстве постоянно жили в мире фантазий. Чаще всего дети мечтают быть животным или супергероями[283], но эти мечты столь же разнообразны, как и сами дети. Общее же во всех таких фантазиях то, что они способны вытащить ребенка из состояния страха, беспомощности и безнадежности и перенести туда, где возможно все, даже счастливая жизнь. После того как мать Элеоноры Рузвельт умерла и отец отослал девочку жить к тете, она, по ее словам, «хотела, чтобы меня оставили в покое в мире моей мечты, где я была героиней, а мой папа героем. В этот мир я уходила каждый раз, когда ложилась спать, и как только просыпалась утром, и все время, пока гуляла, и вообще все время, когда мне никто не докучал»[284].
Конечно, чрезмерные фантазии скорее иллюзорны, чем конструктивны, но целенаправленное и гибкое прибегание к ним помогает детям, да и взрослым, выжить в сложной реальности. Одно исследование на базе израильских детей[285], подвергшихся насилию, показало, что фантазии в сочетании с другими механизмами совладания со стрессом — важный источник надежды, которая, в свою очередь, служит весьма точным предиктором успеха этих детей в жизни четырнадцать лет спустя. «Я никогда не знала точно, буду ли жива завтра, но с наступлением вечера стояла у окна, воображая огни Нью-Йорка, — вспоминала свое детство одна из участниц исследования. — Я часами сидела и представляла себе, как попадаю в этот великий город»
