— Как раз это тебя ослепляет — карьера, талант, происхождение, — но это не имеет отношения…
Они замолчали, выжидая, пока танцовщица — каблуки звонко стучат по асфальту — пройдет мимо них. Свет фонаря выхватил из темноты пышное алое платье в оборках, красные губы, черные глаза и волнистые черные волосы.
— …потому что это дает ей власть. И удовольствие.
— Ты правда уверен, что причина в этом?
— Абсолютно.
Свитхарт следил за танцовщицей, пока она не скрылась в дверях отеля, потом посмотрел на Сильвию:
— И ты еще сомневаешься?
— Но ты только начал перечислять наиболее очевидные аспекты виктимологии и… — Сильвия умолкла, сбитая с толку, словно пропустила момент, когда они сменили тему. Она нахмурилась:
— Ты сам сказал, что собрать данные и заполнить бланки — дело пяти минут.
— Никакие данные не изменят примитивную мотивацию. Палмер — психопатка. Блистательная, роскошная, престижная упаковка, но в сердцевине находится психопатия. Не обманывайся.
— Ты уже знаешь наверняка? Тогда поделись своим секретом. Пожалуйста.
— Не глупи. — Он сжал губы и напрягся, отгораживаясь от нее. — Я жду, когда ты начнешь думать.
— Возможно, ты прав, — медленно произнесла Сильвия. — Ты уже все разгадал, может, я тебе и не нужна.
Но заметив, что он расслабился, она поняла, что не хочет, чтобы он оттолкнул ее, отстранил от расследования. Она хотела остаться в деле, в основном потому, что в глубине души понимала, что Свитхарт не знает, насколько сильно в ней нуждается.
Поэтому она словами вынудила его защищаться:
— Ты говоришь, как отвергнутый любовник.
— А ты как разочарованная фанатка. — Он заглотил приманку почти с жадностью. — Двинутая школьница.
Их глаза встретились. Она понимала, что Свитхартом движет одержимость, переходящая все пределы. Если кто и был ему ровней, то лишь она. Но опять же, ею двигали не честолюбие и амбиции, а щемящее чувство, что ее друг и коллега уже на грани.
«Но на грани чего?» — подумала она, и эта мысль сама по себе показалась ей мелодраматичной.
Тягостное молчание прерывалось далекими звуками гитары, затем цыганский певец запел свою печальную песнь. Сильвия вздрогнула, не от холода, но от беспокойного ощущения. Она повернулась от Свитхарта к отелю, к музыке. В некоторых номерах горел свет, какая-то женщина прошла сквозь раздвижные стеклянные двери, на пятом этаже у окна стояла одинокая фигура.
— А может быть, Палмер права, — сказала она тихо. — Возможно, Дуг Томас покончил с собой. Или случайно отравился — у нас даже нет доказательств, что это токсин. И Декстер нам ничем не помог.
