- Кто вы такие? - раздался сильный, голос Гриненко.
- Мы бывшие власовцы, хотим сдаться в плен.
- Поднимите руки и идите сюда!
Они что-то медлили и переговаривались между собой. Некоторые из партизан (в отряде было много молодых парнишек) приподнялись и встали, и в это время страшный пулеметный огонь ударил сразу одновременно из нескольких мест. А вслед за ним заухали средние минометы.
От неожиданного удара и массированного огня отряд, имея убитых и раненых, стал откатываться к лесу. Из-за холмиков засверкали огненные трассы автоматов противника. Гитлеровцы передвигались короткими перебежками. И тут загремел голос Васи Гриненко:
- Ни шагу назад - всем в цепь! Кто побежит - пристрелю на месте.
Некоторых перетрусивших молодых партизан Вася хватал за руку и силой возвращал в цепь.
Вскоре отряд, оправившись после первого удара, ответил дружным огнем. Немцы сразу же все залегли, началась длительная перестрелка.
. Когда взошло солнце, стало ясно, что прорваться на этом участке невозможно. К тому же на шоссе наши разведчики обнаружили колонну вражеских «тигров» и «пантер», которые шли для поддержки своей пехоты. В это же время в кустарнике был задержан вражеский солдат, одетый в брезентовый лягушатник. Он сразу же поднял руки и закричал:
- Франсе, франсе, Россия, карошо, карошо!
Оказалось, что он француз, недавно мобилизованный в германскую армию. Во время боя он бежал к русским, чтобы предупредить, что здесь сосредоточены огромные силы пехоты и танков и что эти силы - резерв фронта.
Пришлось отходить и искать другие пути прохода, так как вести бой с фронтовым резервом мы не могли, уж слишком неравны были силы.
К исходу дня бригада стянулась в глубь густого леса на отдых.
Ночью, разбившись на отдельные боевые группы, наша бригада снова предприняла ряд попыток прорваться на запад. Снова то там, то тут вспыхивали бои. В одном из таких боев пал смертью храбрых командир одного из отрядов Оганесян. Он возглавил группу прорыва. Когда немцы открыли огонь, Оганесян поднял своих людей в атаку и опрокинул противника. Пуля его настигла, когда прорыв был уже осуществлен. Еще несколько дней назад этот любимец партизан показывал нам на турнике свою ловкость, сверкая ослепительной улыбкой на смуглом лице. И вот теперь он лежал на траве, прикрытый плащ-палаткой, вытянувшись, как бы застыв по стойке «смирно». Он был кадровый офицер и мечтал снова вернуться в действующую армию. Всего несколько дней не дожил он до радостной встречи с частями Красной Армии.
