Это я позвонил ортодоксальному местному раввину, пригласившему нас в город.
— Дайте мне шофёра, — сказал ребе.
— У нас нет шофёра, только скрипач.
— Так он вас не встретил?
— Нас никто не встретил, и шофёр среди них.
— Так идите греться в Вокзал, сейчас он вам позвонит из пробки.
Через минут двадцать он позвонил:
— Вы в вокзале?
— В вокзале.
— Так я уже иду.
Ещё через десять минут:
— Что-то я вас не вижу.
— И мы тебя не видим.
— И как вас узнать?
— Мы стоим и разговариваем.
— Да, сейчас я подойду.
Пятнадцать минут никого нет. Хочется есть.
Опять звонок:
— Встаньте под люстру, так мне проще вас найти.
— Здесь нет люстры.
— Так что, я слепой?
— Нет, у тебя галлюцинации.
Ещё через пять минут:
— Выходите на платформу, встретимся там.
Я выхожу.
Ещё через некоторое время:
— Вы на платформе?
— На платформе.
— Вы меня видите.
— Не видим.
— А что вы видите?
— Надпись на вокзале: «Дзержинск».
— А у меня написано «Нижний Новгород»…
Разговаривать с шофёром было больше не о чём, и мы позвонили ребе:
— Ребе, мы в вокзале и скоро нам уже ехать назад.
— Хорошо, я приеду сам. Выходите на улицу.
— А как узнать вашу машину?
— Очень просто. У неё помята передняя дверь, разбит передний бампер и нет заднего.
Ещё полчаса на морозе, и вот, наконец, ребе. Молодой ещё, невысокого роста, немного субтильный человек в чёрной шляпе с лицом моего дачного соседа Мишки Закомолдина.
— Шалом!
— Шалом!
За рулём молодая симпатичная ребецене (так называют жену раввина).
Непроизвольно встряхнув мусор с сиденья, я залез вовнутрь.
— Вы хотите сказать, что у нас грязно в машине? — спросил ребе.
— Нет, что вы…
— Я же вижу, что вы так подумали. Ну, хорошо, сейчас мы поедем в общину, и там вас покормят.
Так и было. Однако не успели мы приступить ко второму, как ребецене сказала:
— Вот сейчас мы поедим, и сразу на кладбище.
— ??? Так вот сразу? Может, сначала всё-таки дадим концерт?
— На кладбище бывают похороны.
— Да, мы что-то слыхали про это…
— Нам нужен миньян, — включился ребе, — а сколько среди вас евреев?
— Я и он.
— А третий?
— Он на половину.
— По маме или по папе?
— Не по маме.
— Тогда пусть подождёт в общине.
Тут надо сказать, что миньян в иудаизме — это кворум из десяти взрослых мужчин, необходимый для совершения публичного богослужения и коллективной молитвы. А на кладбище читают «Кадиш», поминальную молитву. Ребе читает, а мужчины в паузах должны говорить «Омэйн».
Именно нас и не хватало до миньяна. И мы поехали, прямо со скрипкой, на кладбище. Мороз. Покойница в голубом гробике. Песок. Совковая лопата, Яма. Кадиш. «Омэйн» в паузах. И не подходивший к нам человек — сын покойной, принявший православие, а потому не желавший принимать участие в миньяне. Странные всё-таки люди эти евреи…
