Мужа тоже жалко. Он подрастерял свой бодрый задор и повторяет как заведенный: «Что-то я замумукался». Вася, цепляющий все с языка, далеко не ушел. Из школы он принес слово «круто». От меня он ввел в оборот «мило».
— Вася, неси сам свой портфель, — говорю я.
— Мама, что-то я замумукался, — ответил сын.
Причем этих трех слов ему хватает, чтобы выразить свои эмоции. Сварила его любимые макароны.
— Мило, — говорит сын.
Помогла сделать из палки лук.
— Круто, — поблагодарил сын.
— Вася, ты что, Эллочка-людоедка?
— А Эллочка ест людей? — вытаращил глаза Вася.
Оказалось, что в его классе есть девочка — Эллочка. И как я ни пыталась пересказать сыну в доступной форме Ильфа и Петрова — не убедила.
— А сегодня она в школе капусту такую оранжевую с колбасой ела, — задумчиво сказал Вася. — Может, она дома людей ест? Завтра спрошу. Круто.
На следующий день Вася заявил:
— Мама, Эллочка людей не ест.
— Ну слава Богу.
— А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что она — Элечка, а не Эллочка. Я перепутал. Замумукался.
18 сентября
Уроки демократии
— Знаешь, мама, я хочу назад в животик, — произнес Вася по дороге из школы домой.
— Почему это?
— Потому что там все понятно.
— А что тебе в жизни не понятно?
— Много чего. Вот, например, почему учительница всегда наказывает того, кого увидит? А того, кого не увидит, не наказывает?
— Это как?
— Я вот ударил мальчика, и меня в коридоре поставили. А его нет. Хотя он меня тоже ударил.
— Но ведь ты, наверное, первый начал?
— Да, первый. Но я его в живот бил, а он мне в глаз дал. В глаз больнее. — Вася действительно щеголял свежим фингалом.
— А из-за чего ты его ударил?
— Да из-за ерунды всякой. Из-за игрушки, — презрительно ответил сын.
— Тем более, из-за ерунды нечего драться.
— Но мне так хотелось! — воскликнул Вася.
— Мне тоже иногда хочется кого-нибудь в живот ударить. Но я же не дерусь.
— А сильно хочется? — уточнил с уважением Вася.
— Сильно.
— И ты не бьешь?
— Нет.
— Круто.
Дома чем-то подозрительно пахло. Запахло еще в лифте, потом пахло на лестничной клетке. И в квартире тоже.
— Чем пахнет, не пойму, — принюхивалась я. При этом подозрительно пахло оттуда, где находился Вася. — Вася, ты зубы утром чистил? — строго поинтересовалась я.
— Чистил.
— А руки сейчас помыл?
— Помыл.
— Странно.
А ничего странного. Вася стал выгружать портфель — тетради, пенал, раздавленная, естественно, груша. И — давно, очень давно сваренное яйцо.
— Вася, что это?
— Яйцо.
— Я вижу. Давно оно у тебя в портфеле валяется?
