— Положи на меня руки, — попросил он мягко. — Как раньше.
Я не двинулась с места: сперва мне нужно было понять. Я указала на живот короля и вопросительно подняла бровь. Он покачал головой. Я указала на горло. Снова нет. Тогда я последовательно коснулась его висков, ушей, рук и ног — и он наконец заговорил.
— Везде, — сказал Тирас просто. — У меня болит везде. Под кожей будто жидкий огонь.
Я вдруг поняла, что у меня под кожей тоже кипит огонь: щеки вспыхнули румянцем, грудь сдавило. В прошлый раз король едва был в сознании. Теперь же его глаза не отрывались от моего лица, и это делало процесс лечения пугающе интимным. Я уже сидела на кровати рядом с Тирасом, так что мне оставалось только прижать руки к его сердцу и закрыть глаза. Пальцы невольно задрожали, и он накрыл их сверху своими ладонями.
— Ты боишься, — пробормотал он; я кивнула, не открывая глаз. — Ты боишься меня?
Я снова кивнула. Да, я боялась его. Боялась, что не смогу ему помочь — или, еще хуже, смогу и это заклеймит меня как Целительницу. Тогда я подпишу себе приговор. Неожиданно Тирас со свистом втянул воздух, и его выгнуло дугой. Я мгновенно забыла про свои сомнения, изо всех сил придавила его к кровати и постаралась сосредоточиться.
Жар погаснет, боль уйдет, превратится пламя в лед, — велела я мысленно, представляя, как слова стекают у меня с пальцев и впитываются в его кожу.
Пламя гаснет, боль уходит,
За собой беду уводит.
Исцелит болезни сон,
Станет тихим вздохом стон.
Слова мерцающим облаком повисли в воздухе. С четким ритмом удерживать их было легче — и я вдруг поняла, что именно поэтому ведьмы рифмуют свои заклятия. Так слова обретали вес и большую силу. Раньше я никогда не делала ничего подобного, все мои слова были простыми и приходили по одному. Но пока я повторяла про себя этот нехитрый стишок, кожа Тираса действительно стала более прохладной и влажной, а дыхание успокоилось. Я успела заметить, как он погрузился в целительный сон, а в следующую секунду меня и саму поглотила тьма.
* * *
Когда я проснулась много часов спустя, за окном была ночь. Кто-то зажег канделябр, и его теплый бронзовый свет уютно скользил по стенам комнаты. Я в растерянности села на кровати, изумленная, что прошло столько времени. Король спал рядом. Я осторожно провела кончиками пальцев по его коже — та была прохладной и сухой. Потом приложила ухо к груди, вслушиваясь в мерный стук сердца, и чуть не провалилась в сон опять — так глубоко было мое облегчение. Когда Тирас внезапно заговорил, я дернулась и зашипела — больше звуков в моем распоряжении не было.
