Улетайте, — мысленно велела я спускающимся тварям. — Вам здесь не место! Улетайте! Живите мирно!
Будто услышав мои призывы, несколько вольгар действительно развернули крылья и взмыли под облака.
— Ларк! — надрывался Буджуни, пытаясь затащить меня под деревья. — Ларк, бежим!
Я нырнула под разлапистую ель, где и должна была оставаться по приказу Тираса. Отсюда мне было отлично видно заполонивший небо рой, когтистые руки и ноги, крутые рога и острые, как лезвия, крылья, приделанные к человеческим туловищам. Король и Кель сражались спина к спине, молниеносно орудуя мечами, и хотя их удары были точны и не знали промедления, двоим бойцам противостояли десятки тварей. Одежда короля давно промокла от крови, а под ногами у него, словно марионетки с перерезанными ниточками, лежал десяток павших воинов.
«Мы все здесь умрем». Я поспешно отогнала эту мысль и обратила все силы на мысленный крик к птицелюдям.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Но они не слушали. Я была слишком напугана. Страх стреноживал мой внутренний голос, наполняя его предательской дрожью. Еще один воин с душераздирающим хрустом приземлился на дорогу, и Тирас всадил меч в живот метнувшегося к нему вольгара. Не успел он высвободить клинок, как перед ним опустились еще две твари. Один из стражников в последнюю секунду заслонил короля — и его тут же утащили под облака. Я зажмурилась, пытаясь отрешиться от этого хаоса.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Слова в голове превратились в гул, а затем рев, затопивший черное пространство за сомкнутыми веками. Буджуни что-то кричал у меня над ухом, но я не открыла глаз. Сейчас это было не важно.
А потом я перестала слышать и Буджуни. Остались только мои собственные мысли и их бесконечное эхо в темноте сознания — будто я падала в колодец и наконец обрела голос, только чтобы позвать на помощь.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Летите, а не то умрете.
Л не то умрете.
Умрете.
* * *
Лицо обожгло жаром. Слова, лязгавшие у меня в голове, постепенно затихли и исчезли, оставив лишь тупую боль между глазами и металлический привкус во рту. Я с трудом разлепила веки. Борода Буджуни щекотала мне нос, а кислое дыхание опаляло брови. Я повернула голову, чтобы глотнуть свежего воздуха, и потянулась рукой к ноющей щеке. Кто-то отвесил мне пощечину. И неслабую.
— Она очнулась! Очнулась! — фыркнул тролль и захихикал от облегчения.
