Рука сама собой дернулась и отвесила звонкую пощечину. Однако, Спенсер, похоже, забылся настолько, что не вышло привести его в чувство одним ударом. Симон несильно, но чувствительно ударил в ответ по ее щеке, а затем резко притянул Конни к себе, снова срывая короткий жадный поцелуй.
Эмма успела тихонько вскрикнуть, когда почувствовала, что руки ей больше не подчиняются. Симон прошептал магическое заклинание, и оно сработало, намертво зафиксировав руки Эммы над её головой. Эмма не расслышала, что именно он сказал. Развязать руки не получалось.
— Спенсер, ты совсем свихнулся? — Эмме захотелось придушить партнера. — Не наигрался с Морис, решил сорваться на мне? Сейчас же отпусти! Я понятия не имею, что ты там бормочешь по поводу Берли! Если бы в тот вечер ты не обжимался с Морис, я бы еще тогда объяснила тебе, что всему виной чокнутое существо внутри меня. Кажется, оно стало почти неуправляемо. Чем-то ему приглянулся Берли, но, услышав твой голос, я же его остановила!
Симон ее не слушал. Он наклонился, прикусывая бледную кожу Эммы на плече, где пульсировала синяя жилка. Девушку сковал страх. По телу пробежала зябкая дрожь.
Симон почувствовал это и тихо сказал, прижимаясь щекой к её щеке:
— Не сопротивляйся. Мы же — пара. Все давно решено за нас природой. Знаешь, если все вокруг могут так легко получить тебя, к примеру, как Ким, то я больше не хочу изображать из себя пай-мальчика. Ты свела меня с ума, подставила под удар в будущей войне с вампирами, поссорила с друзьями. Я имею все права на тебя, как твой партнер. Мне плевать на твое прошлое, хотя, увидев тебя и Кима, я понял, что Морис не лгала, называя тебя доступной и готовой крутить интрижки со всеми. Но в будущем я не собираюсь терпеть измены! Каждый раз, когда ты меня предашь или причинишь боль, я отвечу тем же. Будь к этому готова… Ты сама во всем виновата! Ты не верна мне…
Эмма не верила своим ушам. Что за бред? Конни на секунду прикрыла глаза, всей кожей чувствуя напряженный взгляд партнера: «Симон…О чем ты говоришь? Когда все эти годы я думала только о тебе, смотрела только на тебя, пусть и, принимая это чувство за ненависть, и гадая, виновата ли во всем твоя проклятая кровь, которую я случайно попробовала…»
Эмма распахнула серые глаза, потемневшие от гнева и злости, и быстро заговорила:
— Возможно, мы друг друга не понимаем. Но я никогда не давала тебе повода усомниться в себе, с тех пор как мы объявили о партнерстве! Что касается Берли, то не вижу смысла повторяться… Но что тебе наговорила про меня Морис?! И почему я слышу это только сейчас, когда в твоем голосе столько горечи, словно это мучает тебя уже давно? Почему ты даже не заикнулся о вашем разговоре раньше?
