Существует два вида пропаганды – рациональная (разумная), поощряющая к действиям, согласующимся с осознанными интересами тех, кто ее осуществляет, и тех, на кого эта пропаганда направлена, и иррациональная, которая не выражает ничьих осознанных интересов, но направляется страстями, слепыми побуждениями, подсознательными влечениями и страхами, к каковым и апеллирует. В том, что касается действий индивидов, то они в большей степени направляются страстными и экзальтированными мотивами, нежели осознанными эгоистическими интересами; но в том, что касается политической или экономической сферы, осознанный эгоистический интерес является, пожалуй, наиболее эффективным мотивом. Если бы политики и их избиратели всегда действовали в своих интересах или в долгосрочных интересах своей страны, то наш мир давно бы превратился в земной рай. Но в реальности они часто действуют против собственных интересов только для того, чтобы удовлетворить свои не слишком возвышенные страсти; в результате мир превращается в юдоль бесчисленных несчастий. Пропаганда в пользу действий, соответствующих осознанным интересам, апеллирует к разуму посредством логичных аргументов, основанных на разумных, открытых и честных фактах и доказательствах. Пропаганда в пользу действий, продиктованных подсознательными побуждениями, чуждыми осознанным интересам, предлагает ложные, искаженные или неполные свидетельства, избегает логической аргументации и пытается влиять на своих жертв беспрестанным повторением слов-ловушек, яростными обличениями иностранных или отечественных козлов отпущения и искусным сочетанием низменных страстей с высокими идеалами. Таким образом, отвратительные злодеяния совершаются во имя Бога, а наиболее циничная разновидность Realpolitik[6] подменяет сущность религиозных принципов и патриотического долга.
Можно привести слова Джона Дьюи: «Возрождение веры в здравую человеческую природу, в ее умение откликаться на разум и истину, является более надежным бастионом против тоталитаризма, чем демонстрация материальных достижений или неистовое почитание особых юридических и политических форм». Способность откликаться на разум и истину присутствует у всех нас. Но в нас, к несчастью, присутствует и способность откликаться на глупость и ложь – особенно в тех случаях, когда ложь пробуждает радостные эмоции или когда обращение к глупости задевает заветные струны в первобытных глубинах нашего существа. В некоторых сферах деятельности люди научились откликаться на разум и истину почти всегда. Авторы научных статей не апеллируют к страстям своих ученых коллег. Они описывают то, что, по их разумению, является истиной относительно каких-то аспектов реальности, они используют разум для объяснения наблюдаемых фактов и отстаивают свою точку зрения аргументами, взывающими к разуму других людей. Все это достаточно легко делать в сфере естественных наук и техники. Намного труднее удается это в области политики, религии и этики. Здесь важные факты часто ускользают от нас. Что же касается смысла этих фактов, то это, конечно, зависит от системы идей, в свете которых их предпочитают интерпретировать. И это не единственная трудность, с которой сталкиваются разумные искатели истины. В общественной и частной жизни нередко случается так, что просто не хватает времени для сбора важных фактов или осознания их значимости. В таких случаях мы вынуждены опираться на недостаточные доказательства, которым не хватает логики. При всем самом искреннем желании мы не способны всегда быть до конца правдивыми и последовательно рациональными. Все, что мы можем, – это быть правдивыми и рациональными настолько, насколько позволяют нам обстоятельства, и наилучшим образом реагировать на ограниченную правду и несовершенную логику.
