Вместе с тем историк продолжал считаться с научным авторитетом основоположников, либо непосредственно ссылаясь на их суждения, либо давая их идеи в собственной интерпретации (ср.: первое издание, с. 20, 21, 27 и др.; второе издание, с. 103, 105, 112 и др.).
Соглашаясь с утверждениями о несостоятельности марксизма как универсальной теории исторического познания, все же нельзя отрицать в нем и рациональное начало, во многом также применимое к рассматриваемой теме. В этом отношении методологический подход Н.А. Троицкого вполне приемлем и правомерен, поскольку позволяет давать объективные оценки исторической реальности, и аргументирован всесторонним анализом самых разнообразных источников.
Даже самое беглое знакомство с новым трудом позволяет сделать вывод о том, что общий замысел работы не претерпел значительных трансформаций. Об этом свидетельствует сравнительный анализ оглавления первого и второго издания книг. Названия глав и параграфов остались в прежней редакции, тем не менее в структуру второго издания были внесены правки. Так, в первоначальном варианте книги Бородинское сражение рассматривалось в отдельной (четвертой) главе. Теперь это центральное событие Отечественной войны 1812 г. включено в главу «Отступление». При кажущейся незначительности авторского исправления оно все же имеет существенное значение. Данной перекомпоновкой структурных элементов монографии ее автор продемонстрировал новый подход к периодизации войны, подчеркнув, что Бородинское сражение не стало, как это утверждали некоторые советские историки, переломным в ходе военных действий и русская армия продолжила стратегическое отступление в глубь страны. Эта идея высказывалась автором и в содержании книги.
Практически без изменений остались основные концептуальные положения Н.А. Троицкого, объяснявшие генезис войны России и Франции. Он вполне аргументированно доказал, что «столкновение гегемонистских стремлений наполеоновской Франции и царской России вело к тому, что война между ними становилась вероятной. Сделал же эту войну неизбежной, породил ее, стал главной ее причиной конфликт между Францией и Россией из-за континентальной блокады» (с. 114).
Вместе с тем в содержании соответствующей главы второго издания («Пролог») было усилено критическое отношение к советской историографии. С этой целью, например, высказывается мысль о том, что советские историки в своем однобоком стремлении доказать реакционный характер политики Наполеона «помалкивали об ужасах крепостного режима тогдашней России, которые не стеснялась обличать даже царская пресса» (с. 98).
