Французы — народ любопытный. Конечно же, удастся кого-нибудь разжалобить взглядом и парой слов, сказанных с надрывом, авось помогут или хотя бы начнут интересоваться и незаконный замысел доктора раскроют. В конце концов, можно просто начать кричать.
Но Иноземцев заранее был готов к любым попыткам сопротивления — каким манером, неведомо. Станция городка Буржа оказалась абсолютно пуста! Ни души ни на перроне, ни в зале ожидания, ни у касс — опять же то ли совпадение, то ли грубый расчет.
Неужели Иноземцев знал все заранее, что в такой-то час в расписании нет ни одного отбытия, ни одного прибытия.
А поезд, на котором они только что прибыли? Что же он, его весь целиком выкупил?
Ульяна шла, ведомая санитарами вдоль пустых вагонов, заглядывала в каждое оконце, в каждую дверь, крутила головой направо и налево — но тщетно, ни кондукторов, ни смотрителей, никого. Только доктор да санитары.
За станцией, окруженной лишь зеленью пустынных холмов, их встретил экипаж из замка. Кучер и лакей оказались совершенно бесчувственными чурбанами. На Ульяну, орущую и стонущую, глядели будто сквозь нее, оставаясь глухими к ее мольбам и плачу.
Вновь санитарам пришлось немало повозиться, чтобы заставить невольницу оказаться внутри кареты.
А железное сердце — этот Иноземцев проклятый — уселся на скамейке напротив, вновь на груди руки скрестил и спать завалился, привалившись виском к стеклу. Мог себе позволить, ибо один санитар на облучке сидел, двое других на запятках разместились. Даже если и удастся высвободиться из рубашки, то мимо этих здоровенных бугаев нипочем не проскочить. Вмиг догонят. Да и куда бежать? Кругом одни холмы…
Но Ульяна не теряла надежды. Не сидеть же, не ждать у моря погоды. Обладала она природной гибкостью и из пут знала, как выбраться. Даже воспользовавшись сном сатрапа, разок из рукавов руки вынула и обратно их засунула, ослабив узел. Осталось только подходящего момента дождаться.
Прибыли в усадьбу Лессепсов к вечеру.
Алая крыша каменного замка тонула в кронах столетних дубов. Фортификацию охватывало кольцо чудесных виноградников — внутри парк с красивыми скульптурами, фонтанами и скамейками, окруженный рвом. Замок был достроен совсем недавно, но уже без участия Лессепса-старшего. Сорок лет назад панамский король[7] сам восседал на лесах с молотком в руках, на пару с каменщиками выдалбливая причудливые пилоны и волюты. Да после начала Панамской кампании так в него и не вернулся. Зато внук любил проводить здесь несколько летних дней, пока не покидал Европу в пользу жарких египетских пустынь. Усадьбу всегда держали наготове, вдруг кто из господ соизволит отдохнуть в сельской глуши от шумной парижской жизни.
