Однако пройти стороной многовековой опыт высмеивания старческой ворчливости просто невозможно – хотя бы во имя высоких научных целей.
Брюзжание стариков – вещь совершенно не новая. Еще, говорят, в египетских папирусах находили письмена о том, как старшее поколение было недовольно младшим. Еще бы, какой вздор – переделывать то, что уже и так священно и установлено предками. Молодежь уже виновата в том, что родилась в другое время, а значит, и представление о добре и зле у нее совсем другое. Не то чтобы эти представления менялись каждые сорок лет, пересматривались серьезными мыслителями на академических прениях, однако природа вещей такова: если бы мы до сих пор жили по представлениям древних, то так бы и верили, что мир стоит на трех китах и черепахе. Так и жгли бы несогласных на кострах невежества в приступах злобы и, разумеется, подспудной ворчливости.
Верно изрек Оскар Уайльд: «Людям пожилым я всегда противоречу. Я это делаю из принципа. Спросите их мнения о чем-нибудь, что произошло только вчера, и они с важностью преподнесут вам суждения, господствовавшие в тысяча восемьсот двадцатом году, когда мужчины носили длинные чулки, когда люди верили решительно во все, но решительно ничего не знали…»
Но старикам претят эти высоколобые аргументы. «Не умничай», – ворчат они. От многого ума много и страданий.
Почтенные старушки сторонятся идеологических споров, зато мнят себя за больших экспертов в области нравов. «Вот эта одежда смотрится слишком вызывающе», – задрав нос говорят они. Рваные джинсы они тотчас же намереваются зашить, а рубашку навыпуск неотлагательно заправить! (Хотя, быть может, встречаются и прогрессивные старушки, но они-то и лишены болтливого порока ворчливости.)
Словом, целью ворчания для них становится неостановимое время, безоглядно бегущее в непредсказуемое будущее. И пусть они срываются на молодежи – простим им этот порок (на кого же еще срываться, как на неопытных сорванцов?), – главной виновницей их роптания все же является именно оно, время, которое не вернуть. Даже читая Пруста «В поисках утраченного времени», ты пребываешь затем в поисках потраченного времени. Ведь пока ты читал – время необратимо уходило. Впору было бы и поворчать, но читающий книги человек, пусть и обладающий дюжиной пороков, от ворчания застрахован. Так кажется.
